Следующий день преподнес Гарри и Гермионе неприятный сюрприз – все ещё пребывающая в ссоре с Роном Луна не пришла завтракать.

– Что могло случиться? – пробормотала Гермиона, ища ее взглядом среди рейвенкловцев.

Рон беспокойно озирался.

– Боюсь, что-то нехорошее, – сказал Гарри. – Амбридж тоже нет.

– Пойду спрошу у Люси Луш, – Гермиона встала и подошла к слизеринскому столу. Возле Люси уже топтался Рон.

– Директриса ее вызвала к себе, а зачем – не знаю, – доложила Люси.

– Ну так узнай! – рявкнул на нее Рон.

– Узнаю, но попозже. Наказывать, небось, будет! – обиженно провизжала Люси. – Между прочим, меня она тоже наказала на сегодняшний вечер.

– Так тебе и надо, – буркнул Рон.

– Да я не в чем не виновата, я профессору Петтигрю на неё пожалуюсь!

– О, ты нашла себе нового покровителя, – усмехнулась Гермиона.

– Да, он главнее, чем наша директриса! У него – рука серебряная! Он показывал мне, как ею маленькие молнии умеет пускать. Здорово!

*
Луну Гарри и Гермиона увидели только во время обеда. Заплаканная, она сидела рядом с растерянным Роном.

– Ее отца арестовали, – сообщил он подошедшим друзьям.

– За что? – опешила Гермиона.

– За то, что его журнал карикатуры про Сами-Знаете-Кого напечатал.

– Что ему грозит?

– Амбридж сказала, что Азкабан, – сквозь слезы ответила Луна. – Сейчас он под следствием…

– Нужно… нужно сказать об этом кому-нибудь из Ордена! Возможно, профессор Дамблдор сможет помочь, – предложил Гарри.

– Да, это правильно. Скажем профессору Макгонагал…А что теперь будет с тобой? – обеспокоено спросила Гермиона.

– Амбридж сказала, что я в школе до первого замечания, – Луна уткнулась в плечо Рона. Тот обнял ее.

– Если эта кикимора болотная выгонит тебя, я уйду с тобой, – пообещал он.

– Кхе-кхе! – раздался голос Амбридж. – Попрошу всех встать! – важно сообщила она, усилив голос заклинанием «Сонорус».

– Только что из Министерства Магии прилетела сова с прекрасной и чрезвычайно важной новостью! – торжественно объявила директриса и, как показалось Гарри, даже слегка раздулась. – Вы все знаете, какую честь оказал нам Великий Лорд, вернувшись к нам и снова начав делиться своими знаниями. Вы все заметили, как резко улучшилась жизнь в нашем магическом мире, едва Министерство Магии прислушалось к его советам. Поэтому Министр Магии Люциус Малфой от лица всех волшебников пригласил Великого Лорда стать нашим Верховным Правителем.

Амбридж кивнула в сторону слизеринского стола. Члены Инквизиторского отряда поаплодировали. Их примеру последовали другие школьники. Директриса строго посмотрела на тех, кто ещё стоял в нерешительности. Большинство учеников поспешило присоединиться к аплодисментам, чтобы не было проблем. Гарри демонстративно сел. Сели и все гаффелпаффцы. Гарри посмотрел на слизеринцев. К его радости села едва ли не половина факультета. Амбридж смерила всех сидящих мрачным взглядом.

*
В этот же день в Общем зале был торжественно повешен портрет Тома Риддла – Великого Лорда и Верховного Правителя. В отличие от всех остальных картин, украшающих стены Хогвартса, этот портрет был неподвижен. Седой маг холодно смотрел на всех школьников, которые каждое утро слушали новости о Всемогущем учителе и его деяниях во благо волшебного мира. Уменьшенная копия портрета появилась в кабинете Амбридж и в кабинете по ЗОТИ. Кроме того, «в связи с участившимися нарушениями внутришкольного режима» в школе теперь постоянно дежурили два аврора. В замке стало тихо. Школьники ощущали общее тягостное давление, которое, словно невидимое облако, окружило Хогвартс. Гнетущее настроение ухудшило известие о том, что на пасхальные каникулы всем учащимся нужно остаться в школе для тщательной подготовки к экзаменам. Ходили упорные слухи, что на выпускные экзамены приедет сам Великий Лорд.

– Как думаешь, Гермиона, он поставит мне «превосходно» по ЗОТИ? – мрачно пошутил Гарри, остановившись возле нее и Люси, сообщившей эту новость.

– А какие у тебя текущие оценки? – не поняла его сарказма Люси. – Ах, да, профессор Петтигрю… – она хихикнула.

Гарри сжал кулаки.

– А говорят, что он в тебя влюбился, – укусила ее Гермиона. – Или ты в него? Твои частые посещения его кабинета наводят на размышления…

– Он меня про тебя и Поттера расспрашивает, – возмутилась Люси и зашагала прочь.

– Еще одна шутка про Петтигрю, и я ограблю ее тайник, – процедил Гарри.

– Если бы это помогло, я бы уже давно это сделала, – Гермиона взяла его за руку. – Гарри… нам здесь осталось всего ничего. Потерпи, пожалуйста. Давай попытаемся увидеть хорошее в том, что происходит.

– Гермиона, наверное, уже вся школа знает, что этот крыс на меня неровно дышит! – возмутился Гарри.

– Но зато он наказывает Малфоя и не разрешает Амбридж издеваться над тобой.

– В школе обстановка, как в тюрьме!

– И не один ты от этого страдаешь! Знаешь, почему нам отменили пасхальные каникулы? Чтобы дети не узнали, что в мире творится! Ты знаешь, скольких родителей уже забирали на разговор в Отдел контроля общественной жизни в магическом мире? После этого они поверят не только в то, что Волдеморт – величайший и мудрейший, но и расскажут, кто что про него не так говорил. Для убедительности – на несколько дней или часов в Азкабан, в зависимости от того, насколько опасен инакомыслящий. Тем, кого забирали, запрещено об этом говорить. А некоторые дети до сих пор не знают, что с их родителями «что-то» случалось. Все письма в Хогвартсе перехватываются. Наши охранники-авроры здесь не только для наказаний сидят. Я узнала, потому что Тонкс передала мне письмо через бывший тайник близнецов Уизли.

– Но… надо, чтобы об этом узнали! Она передала «Песню Феникса»? Мы могли бы раздать школьникам.

– Она не сказала, но дала понять, что им сейчас не до «Песен», на Орден идет такая охота! Тонкс очень рисковала, покинув штаб-квартиру. Она передала нам информацию о некоторых волшебниках. Мы можем сами написать об этом в «ДАЛ» или рассказать детям о том, что случилось с их родителями.

– Сегодня вечером.

– Да, – согласилась Гермиона. – И ещё… появилась хорошая новость, которую мы сообщим Луне. Профессору Дамблдору удалось помочь ее отцу.

– Вот это да! Идем скорее!

– «Квиблер» уже давно писал неприятные статьи про Люциуса Малфоя и новое правительство, ну а когда уже дело дошло до карикатур на Волдеморта, то… в общем, для мистера Лавгуда это могло очень печально закончится. К счастью, его удалось спасти до того, как он попал в Азкабан.

Они нашли Рона и Луну в библиотеке. Девушка пыталась писать реферат. Рон листал учебник и что-то подчеркивал карандашом, бросая на Луну преданные, полные сочувствия взгляды. Луна была бледная, но спокойная. Гарри казалось, что узнав, что за спасение ее отца взялся Орден Феникса, она уверилась в том, что все будет хорошо.

– Я знала, что профессор Дамблдор спасет папу, – она улыбнулась, когда выслушала новости Гермионы.

– Возможно, тебя вызовет к себе директриса и допросит при помощи сыворотки правды, – предупредил Гарри.

– Мне все равно. Я не знаю, где папа, и вы мне пока не говорите, – ответила Луна.

– Твой отец спрятался в надежном месте. А то, что ему помог Дамблдор, говори смело, – подбодрила ее Гермиона.

– Знаете что, я все-таки взорву эту жабищу на выпускном, – пообещал Рон.

– До него ещё нужно дожить, – сказал Гарри.

– Тонкс передала от профессора Дамблдора, что нам лучше и безопаснее всего и дальше оставаться в Хогвартсе, – сообщила Гермиона.

*
Сегодня наказаний не было ни у Гарри, ни у Гермионы. После того вечера, когда Драко Малфой вымыл полы в кабинете ЗОТИ и Снейп, и Петтигрю больше не назначали взыскания для Гарри и Гермионы. Почему – Гарри не знал. Гермиона предположила, что Петтигрю испугался насмешек учеников, которые давно заметили повышенный интерес преподавателя к школьнику. Но Гарри был с ней не согласен. Петтигрю вяло интересовался школьными делами, выставлял оценки по своей, понятной только ему, методике и все время был погружен в воспоминания о Джеймсе и проделках во время учебы на старших курсах.

– Ты уже выучил уроки, Гарри? – спросила Гермиона, когда они вошли в свою комнату.

– Да, почти, осталось только дописать конспект по заклинаниям, – ответил Гарри.

– Хорошо, тогда ты доделывай, что нужно, а я начну писать статью для «ДАрмейского листка», – Гермиона достала копировальное перо и проверила запасы чернил.

Гарри удобно устроился в кресле. Некоторое время в комнате было слышно только потрескивание огня в камине и поскрипывание пера Гермионы.

– Немедленно открой дверь! – донесся до них приглушенный крик Амбридж.

– Без пароля не могу, многоуважаемая госпожа! – ответил сэр Кэдоган.

Гарри вскочил. Гермиона испуганно посмотрела на дверь.

– Я директор школы! Я приказываю! – Амбридж повысила голос.

– Она выследила нас! – воскликнул Гарри.

– О нет! – Гермиона схватила пергаменты и растерянно оглянулась.

– Все равно вы должны сказать пароль, а ты, желторотик, к барьеру! Защищайся!

– Драко, нужно дернуть его за нос!

– Она сейчас откроет дверь! Добби! – Гарри схватил перо и свитки.

– Да сэр! – эльф с хлопком появился перед своим хозяином.

– Вот, возьми и спрячь где-нибудь у себя на кухне, – Гарри быстро сунул в лапки эльфа записи Гермионы.

Дверь с громким скрипом открылась и на пороге появились Амбридж, Люси и староста школы в сопровождении своей охраны.

Гермиона инстинктивно прижалась к Гарри. Члены инквизиторского отряда торжествующе заухмылялись.

– Ну наконец-то я нашла ваше любовное гнездышко, – пропела Амбридж. Последний раз такой счастливой Гарри ее видел на пятом курсе, когда был пойман убегающим из Комнаты по желанию.

Директриса шагнула на ковер, и в следующую секунду он исчез. Исчезла и широкая кровать, и кресло, и маленький столик, и огонь в камине, и зажженные свечи. Теплая уютная комната превратилась в старый пыльный класс, заставленный поломанными партами. Вместе с обстановкой исчезло что-то еще, теплое, невидимое, но ясно ощутимое, дававшее чувство защищенности и успокоения. Растаяло что-то настолько приятное и одновременно привычное, что Гарри стало больно, словно кто-то ударил его в грудь. Он не слышал, что говорила Амбридж, только видел ее выпученные глаза и растянутый в торжествующей улыбке рот и чувствовал внутри пустоту, которую начала заполнять горечь и тоска.

Он перевел взгляд на лицо Гермионы, которая прижала руку к груди и потерянно смотрела на него. Глаза девушки наполнились слезами. Защипало в носу, и Гарри закусил губу.

*
Он сам не ожидал, что так тяжело переживет потерю уютного семейного уголка. Ворочаясь в своей кровати в гриффиндорской спальне в тщетной попытке уснуть, Гарри размышлял о том, где он и Гермиона ошиблись, позволив Амбридж или кому-то из членов Инквизиторского отряда узнать об их комнате. И он, Гарри, и особенно Гермиона всегда очень осторожно и незаметно подходили к портрету сэра Кэдогана. Гермиона научилась использовать дезиллюминационное заклинание и отвлекающие чары, чтобы кто-нибудь из прытких младшекурсников не заметил их. Гарри часто прятался под мантией-невидимкой или чарами «не обращайте на меня внимания», как шутливо называла их Тонкс, научившая его этой аврорской хитрости еще летом.

Но все же в душе Гарри признавал, что не всегда был осторожен, особенно когда возвращался в свою комнату усталым или расстроенным. Но все обходилось. И в последнее время, Гарри это помнил точно, он приходил в комнату под мантией-невидимкой, зная наверняка, что за ним никто не следил. Почему же тогда Амбридж нашла их с Гермионой семейный уголок? Где они ошиблись? Как больно и обидно! Гермиона говорила, что на их комнату были наложены Чары Уюта – сложное и хрупкое заклинание, усиливающееся в любви, нежности и взаимопонимании, исчезающее от ссор, равнодушия и грубого вмешательства. У них получились хорошие Чары. Гарри это знал, потому что только в комнате за сэром Кэдоганом полностью не держал блок и чувствовал себя хорошо. Теперь он лишен этого.

Уснуть Гарри удалось только под утро.

*
– Джеймс, ты что делаешь? – Лили шутливо отталкивала Джеймса, который пытался поцеловать ее.

– Лили, я же по глазам вижу, что ты выучила трансфигурацию, иди ко мне, – он ловко навалился на девушку, прижав ее к потертой обивке дивана.

– Джеймс, ну не здесь же, – Лили изо всех сил попыталась сказать это строго, но улыбка выдавала ее игривое настроение.

– Здесь сейчас никого нет, – Джеймс прижался губами к ее щеке, коснулся шеи, а затем и рта.

– Джеймс, ну пожалуйста, не надо... Нас может кто-нибудь увидеть... – Лили отталкивала его, впрочем отвечая на град быстрых горячих поцелуев.

– Малышня уже спит давно, а взрослые школьники должны понимать, что люди имеют право иногда целоваться возле камина.

– А если каждый влюбленный старшекурсник будет так рассуждать, то здесь соберется целая толпа желающих целоваться, – Лили заулыбалась.

– Так, как я, влюбляются только раз в жизни, – Джеймс положил голову на грудь Лили. – А значит, имею полную монополию на это уютное местечко возле камина.

Лили ласково погладила его растрепанные волосы.

– И за ушами… пожалуйста… – разомлевшим голосом попросил Джеймс.

– Давай уйдем отсюда, – Лили поцеловала его в лоб и нежно пощекотала за ушком.

– Хорошо, только ещё раз поцелуй меня…

За поцелуем последовал еще один и ещё…

– Мне жарко, Джеймс, уйдем… ладно?

– Угу, – он неохотно выпустил ее и жадно пронаблюдал, как девушка поправляет растрепанные волосы.

– Крыса! – вдруг взвизгнула Лили, указывая в темноту.

– Где? – Джеймс обернулся.

– Вот! Нет, уже убежала. Толстая такая! – Лили передернула плечами. – Я слышала, что они живут здесь, но …

– Ты боишься их? – Джеймс рассмеялся.

– Нет, ещё чего не хватало! Просто противно. Идем, Джеймс, – Лили поднялась с дивана.

– Смотря какие крысы. Идем, Лили…

*
Ну конечно это Петтигрю! Гарри резко сел на кровати. Кто ещё мог выследить его и Гермиону! Сказал тихонько Амбридж, а сам даже не пришел выгонять, вроде он вовсе ни при чем! Гарри сжал кулаки и зажмурился от злости. Спать больше не хотелось, но к счастью, уже можно было вставать и не спеша собираться к завтраку.

Едва Гарри увидел Петтигрю в Общем зале, как сразу понял, что его подозрения совершенно справедливы. Хвост сидел за преподавательским столом и, ни на кого не глядя, ел. Амбридж устроилась рядом с ним и упоенно рассказывала о вчерашней находке. Петтигрю несколько раз украдкой посмотрел на Гарри.

С Гермионой удалось поговорить только на зельях. Девушка выглядела плохо: припухшие покрасневшие глаза красноречиво свидетельствовали о бессонной ночи.

– Это ужасно, Гарри, – тихо пожаловалась она, – мне так плохо… Как жалко нашу комнату. Кто мог сказать Амбридж про нее? У меня есть только один вариант – Петтигрю.

– Я тоже так думаю, – ответил Гарри. – Он мог выследить нас, превратившись в крысу.

В крысу… Это значит, что он мог узнать и об анимагической форме! Гарри похолодел. Если это так, скоро об этом может узнать Волдеморт!

– Гарри, ты обычно летал по утрам, – успокоила его Гермиона. – Даже если предположить, что Петтигрю превращался в крысу и проникал в нашу комнату, то вряд ли он там сидел все ночи напролет. Да мы бы и почувствовали его… Ведь в нашей комнате ты не держал блок, я тоже.

В нашей комнате, теперь уже бывшей. Снова защемило в груди. Гермиона вытерла скатившиеся по щекам слезы.

– Приступаем к приготовлению зелья, – словно издалека донесся до них голос Снейпа. Гарри несколько раз перечитал рецепт, написанный на доске, но так и ничего не понял.

Снейп стал возле котла Драко и с непроницаемым лицом принялся наблюдать за тем, как староста школы пытается приготовить зелье. Малфой нервно поглядывал то на декана, то на Поттера, которого очень хотелось подразнить за рассекреченное любовное гнездышко. Но в присутствии декана, явно пребывающего не в духе, Драко вынужден был сосредоточится на резке жабьей печени.

К концу урока Гарри увидел, что в его котле вместо ярко-зеленой жидкости кипит вязкая бурда неопределенного цвета. Гермиона сделала едва ли половину работы.

– Я не могу ничего делать, голова болит, – пожаловалась она. – Сейчас ещё и ноль будет по зельям…

Гарри было все равно, пусть хоть ноль, хоть «тупой, как тролль». Он чувствовал себя совершенно разбитым. В груди со вчерашнего вечера поселилась неприятная тяжесть. Очень хотелось надеть котел на голову ухмыляющемуся Малфою или затолкать ему в рот несколько горстей жабьей печени, лежащей недалеко от котла Гермионы, но, к счастью для Драко, Снейп почти весь урок простоял возле него. Теперь идет сюда.

– Профессор, – обратилась Гермиона к подошедшему зельеведу, – нельзя ли нам с Гарри пересдать сегодняшнюю плохую оценку в другой раз?

– Это ваше право, – коротко ответил он. И Гермионе на мгновение померещилось, что в холодных глазах Снейпа промелькнуло сочувствие.

*
Оставшиеся уроки Гарри сам не помнил, как высидел. Объяснения учителей, придирки Амбридж на уроке новейшей магической истории и подколы Люси, которую он несколько раз встретил в коридоре, – все пролетало мимо сознания. Вечером он снова долго ворочался в своей кровати, осознавая, как за все последнее время он привык ощущать рядом Гермиону, ее тепло, заботу и ласку. Целый день он вспоминал последний сон про родителей и теперь, в темноте, Гарри казалось, что в спальне под его кроватью лазит крыса с серебряной лапкой. А впереди ещё целый месяц занятий. А потом экзамены. Очевидно, к тому времени уже каждый новый день будет начинаться с гимна Великому Верховному Повелителю. Какого черта я делаю в этой школе, профессор Дамблдор?