– Так это был типа Ступифай, Гойл?

– Ну, она визжала, как ненормальная, я даже заклинание забыл, ну и… шибанул!

– И как, по-твоему, мы будем развлекаться с ней? После твоего удара даже Сев будет лечить её не меньше недели, Гойл!

– Сириус, я не вынесу этого, я что-нибудь с собой сделаю!

– Что со мной было? Джеймс, я ничего не помню! – Лили растерянно провела рукой по волосам и тихо зашипела от боли. – Что это? Больно!

Джеймс крепко прижимал её к себе.

– Джеймс, Лили нужно отправить в больницу, – осторожно произнес Сириус.

– Да-да, – Джеймс кивнул.

– Объясните мне, что со мной! – потребовала молодая женщина.

Дамблдор внимательно смотрел на спящую Лили. Джеймс напряженно следил за лицом профессора.

– Её не тронули, – Дамблдор ещё раз провел рукой вдоль тела женщины, не касаясь её. – Каким-то образом ей удалось избежать этого ужаса. Так что Элис не ошиблась. Похоже, Лили отделалась только испугом и ударом по голове.

– Но что с ней? – Джеймс в отчаянии мотнул головой. – С Лили происходит что-то ужасное. Она плохо спит, просыпается от кошмаров. И почему она ничего не помнит?

– Похоже, на неё наложили заклинание Обливиайте. Но все заклинания забвения коварны тем, что они хорошо действуют на магглов и плохо на волшебников. Чем сильнее и болезненнее воспоминание, тем труднее стереть его без последствий. Тот, кто помог Лили, хотел, чтобы она забыла этот кошмар. Но это не так просто. Она все равно что-то помнит. Тот ужас, который она пережила, остался в её голове, – Дамблдор печально посмотрел на бледное лицо Лили.

– Я уговорил её принять снотворное зелье, – произнес Джеймс. – Она измучалась. Что теперь делать? Как ей помочь?

– Я думаю, нужно восстановить ей память, чтобы её перестала мучить безызвестность. Когда Лили вспомнит, как она спаслась, ей должно стать лучше.

– Но как это сделать? – спросил Джеймс.

– При помощи легилименции. Но дело в том, что никому не нравится, когда вмешиваются в его мысли и воспоминания. Это неприятные ощущения , но будем надеяться, что Лили успокоится.

– Я уговорю её, – Джеймс осторожно и нежно провел рукой по темно-рыжим волосам.

– Элис, я умоляю тебя, скажи, что со мной произошло? – Лили сидела на больничной кровати. Ее лицо было бледным, под глазами ясно виднелись темные круги.

Элис, невысокая светловолосая женщина с усталым и несколько отрешенным взглядом больших глаз, внимательно и задумчиво посмотрела на молодую женщину.

– Тебя схватили упивающиеся смертью, – произнесла она.

– Это я помню, – Лили вытерла выступившие слезы. – Они оглушили меня ударом по голове.

– Ты потеряла сознание, – продолжила Элис. – Что было потом, помнишь?

– Нет, вернее, смутно… Упивающиеся смотрели на меня, – Лили обхватила себя за плечи и поежилась. – Потом… потом я не помню… – женщина вытерла стекающие по щекам слезы. – Потом я вышла из камина.

– Значит, кто-то спас тебя, – Элис посмотрел на неё спокойно, но Лили знала, что таковы особенности выражения лица её подруги.

– Кто? Кто мог спасти меня? Я боюсь, что и ты, и Джеймс… вы что-то скрываете от меня… Меня изнасиловали, да? – Лили мелко задрожала.

– Нет, на тебе не было следов насилия, – ответила Элис.

– Их нетрудно убрать при помощи волшебства, – Лили закрыла лицо руками. – Я чувствую себя… ужасно. Это незнание… Джеймс ни разу не был близок со мной после этого…

– Я думаю, он боится предложить тебе из-за того, что ты очень расстроена, – сказала Элис. – К тому же вспомни, что с ним было из-за твоего похищения. Да и ты сама… разве ты хочешь близости?

Лили заплакала и покачала головой.

– Я не могу… мне плохо…

– И он чувствует это, – Элис подошла к Лили и села рядом с ней. – Вы обвенчаны, а это много значит…

Лили зарыдала.

– Послушай, Лили… ты должна успокоиться и выслушать меня, – Элис протянула ей стакан с успокоительным зельем. – Если тебя так мучает незнание и сомнение, спроси у профессора Дамблдора. Он владеет блокологией и легилименцией. Если на тебе есть следы насилия, он это увидит.

– Но не скажет мне, потому что это убьет меня… Он не признается ни мне, ни Джеймсу…

– Значит, тебе лучше самой для себя решить, что ничего не было. Ты спаслась и всё.

– Я старалась … Все это время я старалась убедить себя в этом… Но у меня не получается, я боюсь, меня мучает то, что я – возможно… – Лили не договорила, а только расстроено посмотрела на Элис. – Джеймса, наверное, это тоже мучает!

Лили снова зарыдала.

Гарри проснулся. В уголках своих глаз он ощутил влагу. Шрам сильно саднило. Гарри провел рукой по лбу и увидел на пальцах кровь. Неужели опять? Но в этот раз тошнота была вполне терпимой, так же, как и головная боль. Гарри тихо позвал Добби и велел принести салфетку, чтобы вытереть кровь. Добби, сверкнув в темноте своими глазами-мячиками, быстро выполнил просьбу.

Гарри приложил к пылающему лбу влажную салфетку, и ненадолго почувствовал облегчение. Но ткань быстро нагрелась и пропиталась кровью. Гарри взял с прикроватной тумбочки волшебную палочку и наколдовал себе несколько кусочков льда.

– Что случилось? – донесся до него шепот Гермионы.

Девушка быстро наколдовала несколько свечей и кинулась к Гарри.

– Тебе снова плохо? Я позову профессора Дамблдора! – воскликнула она.

– На этот раз все терпимо, – морщась от боли, ответил Гарри.

Гермиона уложила его на подушку, наколдовала новый большой кусок льда и, надевая на ходу халат, выбежала из комнаты. Гарри увидел над собой печально моргающего Добби.

– Гарри Поттеру снова плохо, – всхлипнул эльф и щелкнул пальцами. Гарри ощутил, что на него вылилось по меньшей мере ведро холодной воды.

– Добби! – заорал Гарри. Вода залила ему глаза, нос и уши. Он закашлялся, но к своему изумлению почувствовал себя намного лучше. Добби протянул ему сухое теплое одеяло, в которое Гарри, стуча зубами от холода, быстро завернулся.

– Надеюсь, Гарри Поттеру лучше, – почтительно произнес эльф.

– С-спасибо, Добби, – пробормотал Гарри, вытирая мокрое лицо уголком одеяла.

Дверь, охраняемая сэром Кэдоганом, открылась и на пороге появилась взволнованная Гермиона. Гарри поднял на неё глаза и прищурился – без очков все вокруг было размытым.

– Профессор? – Гермиона повернулась к выходу.

– Вы должны пригласить меня, мисс Грейнджер. Я не могу войти в ваше семейное гнездышко без разрешения хозяев, – донесся до Гарри голос Снейпа.

Не веря собственным ушам, Гарри изумленно посмотрел на Гермиону – Его-то ты зачем привела!!!

Но девушка в это время стояла, повернувшись к Снейпу, и, возмущаясь его неторопливости, пытаясь понять, не издевается ли он.

– Это чары, – произнес профессор.

– Заходите, пожалуйста, – неуверенно произнесла Гермиона. Снейп переступил порог.

Профессора Дамблдора сейчас нет в школе, и я подумала… Но ведь Снейп – он хоть и злой, но ведь поможет, Гарри, – Гермиона виновато посмотрела на Гарри.

Он сидел все ещё завернутый в одеяло, мокрый и дрожащий, но чувствующий себя сносно. Шрам перестал кровоточить, но испачканная салфетка, которую цепко держал стоящий рядом и тоже дрожащий Добби, была доказательством того, что приступ у Гарри в самом деле был. Снейп подошел к кровати, взял Гарри за запястье. Тот вздрогнул от прикосновения, сделал движение рукой, словно хотел отнять ее, но сдержался.

– С ним уже все в порядке, – сообщил Снейп, выпуская руку. – Я вижу, Добби оказал первую помощь, – он коснулся совершенно мокрой простыни.

– Он облил меня холодной водой, – настороженно произнес Гарри.

– Это лучшее, что он мог сделать. От себя могу добавить только рекомендацию высушить постель и сменить белье, чтобы не простудиться к утру, а затем лечь спать. Если вы настаиваете, то могу лично заняться вашими простынями, чтобы оправдать свою пробежку через всю школу в три часа ночи.

– Ему было плохо, профессор! – возмутилась Гермиона. – Болел и кровоточил шрам, его тошнило – все, как в тот раз…

– Все? – прервал ее Снейп. – И сон тоже? Отвечайте, Поттер!

– Да, я опять видел маму и то, что с ней случилось, – негромко, но твердо ответил Гарри.

– А знаете почему? Потому что вы опять думали об этом, несмотря на мой запрет и просьбу директора, несмотря на мои уверения в том, что вашей матери очень повезло тогда и она спаслась. Не верите мне, Поттер? Или просто любопытство? Как что-то может остаться неизвестным для самого Гарри Поттера, овладевшего блокологией и высшей магией?

Рот Снейпа кривился в знакомой усмешке. И Гарри стало ужасно неприятно, что Снейп вошел в его комнату.

– Вы истинный сын своего отца, Поттер, – продолжил Снейп. – Тому тоже было мало разрешенного и доступного. Разрешенное – это для дураков, не так ли? А великолепный Поттер должен дойти до сути, до конца, дальше всех, без него вода не освятится! Лезете не туда, получаете по носу, а потом я, вытащенный из постели среди ночи, должен промакивать вам лобик?

– Не вам мне это говорить, – огрызнулся Гарри. Он был зол на Гермиону за то, что она привела профессора, но сейчас к злости добавилось возмущение, и Гарри позволил обрушиться этой волне на Снейпа.

Профессор шагнул вперед, вцепился в спинку кровати. Гермиона втянула голову в плечи, умоляюще глядя на Гарри.

– Не мне это говорить? А кому же, позвольте спросить, если не мне, который раз десять спасал вашу жизнь, вытаскивая вас из ловушек, куда вас приводило пренебрежение к правилам и нарушение запретов? – Снейп произнес это тихим голосом, полным угрозы.

Гермиона зажмурилась.

– Отец тоже спас вашу жизнь! – выкрикнул Гарри. – Вы тоже нарушили запрет, вам тоже хотелось знать больше, вы тоже полезли туда, куда вас никто не приглашал! Тогда, под Дракучую Иву! А сейчас беситесь, потому что так и не вернули этот долг!

– Черта с два! – рявкнул Снейп. – Я вернул этот долг сполна, я спас больше, чем его никчемную жизнь!

– Да ну? А что же вы такого спасли, о чем никто не знает? – крикнул Гарри.

– Его жену, которую он дал похитить Темному ордену, мракоборец чертов! – заорал Снейп. – Они составляли планы по обезвреживанию отрядов Упивающихся смертью и латали последствия маггловских катастроф, а его собственную жену из его собственного дома похитили два недоумка, которые «Ступифай» толком наложить не могли! Оставил ее на попечении своего дружка-извращенца и накачанного снотворным оборотня, а сам ускакал расписывать схему спасения мира! А потом размазывал сопли по плечу своего второго дружка и размазывал бы их, пока не получил свою жену назад с проломленной головой, изнасилованную десятком упивающихся смертью!

Гермиона всхлипнула за спиной Снейпа, и в комнате наступила звенящая тишина.

– Неправда, – прошептал Гарри.

– Правда, – устало бросил Снейп. Гарри показалось, что Снейп уже пожалел, что сказал, вернее, прокричал все это, но Гарри твердо решил, что не отстанет от зельеведа, пока тот не скажет все. Но, похоже, Снейп и сам понял, что в данной ситуации глупо будет недоговорить.

– Ее схватили во время набега на маггловское предместье, – проговорил он тихо и ровно. – Заметили симпатичную магглу и решили развлечься.

– Люциус Малфой, – утвердительно произнес Гарри.

– Вы собираетесь предъявить ему обвинение утром? – Снейп усмехнулся. – Она потеряла сознание и этим испортила развлечение. Меня позвали, чтобы я дал ей какого-нибудь зелья, чтобы придать сил на несколько часов сопротивления. Я узнал Лили Эванс и попросил своих … хм.. друзей отдать ее мне. В обмен на пару склянок Напитка грез. Заметьте, Поттер, не для того, чтобы скормить ее проснувшемуся оборотню или свернуть ей шею и послать вашему отцу на Рождество. Я просто отправил ее домой.

– Она ничего не помнила, – проговорил Гарри.

– Вы намекаете, что я все же своего не упустил, а заклинание забвения наложил с целью замести следы? Уверяю, нет. Я не хотел, чтобы она вообще помнила о том, что случилось.

Гарри молчал.

– Я не забыл уточнить, что это было незадолго до Рождества? За восемь месяцев до вашего рождения и за четыре – до моего фактического вступления в Орден Феникса. Таким образом, это не было моей обязанностью двойного агента, – голос Снейпа уже вернул обычный насмешливый тон. – И это можно считать первым разом, когда я спас вашу жизнь, хотя вы и не можете этого помнить. Надеюсь, больше вы не будете напоминать мне о моем неизмеримом долге перед вашим непревзойденным отцом?

Снейп, не глядя больше ни на Гарри, ни на Гермиону, вышел из комнаты.

– Гарри, – Гермиона робко села рядом с ним, – извини, я хотела как лучше…

– Вот как, – Гарри все ещё ошарашено смотрел перед собой. – Он спас мою маму…

Гермиона взяла свою волшебную палочку и высушила простынь и одеяло. Затем села рядом с Гарри. Он помолчал.

– А впрочем… если у него была возможность, – наконец произнес он, – то… Это же мама… Она была такая… необыкновенная. Снейп был когда-то влюблен в неё…

– Я считаю, что это был очень благородный и правильный поступок со стороны профессора Снейпа, – осторожно сказала Гермиона. – Он должен был так поступить.

– Да, – Гарри повернул к ней лицо. – Если уж на то пошло, он ненавидел отца, но мама – это другое дело… Она никогда ничем не обидела Снейпа. Он не мог позволить ей так страшно умереть.

– Совершенно верно, Гарри, – отозвалась Гермиона. – Как странно все складывается. Ты – сын того человека, которого ненавидел профессор, но почему он забывает, что ты и сын Лили тоже? Тем более, ты похож на маму характером…

Гермиона потушила свечи, оставив одну, и легла.

– Давай спать, – девушка потянула Гарри за рукав, приглашая лечь рядом. – То, что профессор Снейп способен на такие поступки, говорит в его пользу, – добавила она. – Возможно, поэтому профессор Дамблдор ему доверяет.

Глава 22. Тайна гибели Джеймса и Лили Поттеров

Утром, когда Гарри и Гермиону разбудил Добби, Гарри чувствовал себя разбитым. Голова была тяжелая и болела.

При входе в Большой зал Гарри услышал, что его кто-то окликнул и поприветствовал. Обернувшись, он увидел Луну Лавгуд. Волосы девушки были заплетены в замысловатые косички, а в ушах висели сережки в виде разноцветных ракушек.

– Привет, – ответил Гарри. Гермиона ей тоже улыбнулась.

– Скоро матч по квиддичу, ваш факультет играет против Гаффелпафа. Я буду болеть за вас.

– Спасибо, – Гермиона снова улыбнулась и посмотрела, как на это известие отреагирует Гарри.

Но он молча и даже удивленно разглядывал Луну. Гермиона нахмурилась и слегка подтолкнула его в бок.

– Да, спасибо, – с опозданием кивнул Гарри. – Луна, я хотел спросить вот о чем… Как звали твою маму?

– Элис Лавгуд, – спокойно ответил Луна, немигающее глядя на Гарри.

Он кивнул и, повернувшись к Гермионе, тихо произнес:

– Она была подругой моей мамы. И как я раньше не догадался! Луна очень похожа на ту женщину, которую я видел во сне.

Гермиона едва слышно облегченно вздохнула и, слегка улыбнувшись, кивнула.

*

Как обычно, во время завтрака в Общий зал влетели совы с почтой. Малфоевский филин Маркиз едва не падал под тяжестью большого свертка.

– Я бы на месте Малфоя завела себе какого-нибудь летающего тяжеловеса, – усмехнулась Гермиона, отвязывая от лапки совы свернутую газету. – Бедный филин, каждый день то кучу журналов приносит, то подарки, которые господин Драко демонстративно при всех распаковывает и одаривает своих приближенных!

Сова, освобожденная от ноши, быстро улетела. Но тут же вместо неё села другая. Девушка снова отвязала газету и кинула в мешочек совы несколько кнатов.

– «Волшебный голос правды» бесплатно, «Ежедневный пророк» – за деньги, – прокомментировал Гарри.

– И охота тебе эту ерунду читать? – небрежно спросил Рон. – Пишут всякую фигню что тут, что там!

– Это не фигня, – ответила Гермиона, разворачивая «Волшебный голос правды». – Это способ борьбы за власть. И я хочу быть в курсе того, кто побеждает! Все это время я наблюдала за школьниками. «Волшебный голос правды» они читают с большим удовольствием. А вот «Ежедневный пророк» – наверное, только я, профессор Дамблдор и профессор Макгонагал!

Гарри развернул газету и в следующее мгновение прикипел взглядом к фотографии своих родителей, которые улыбались и махали всем рукой.

Тайна гибели Джеймса и Лили Поттеров до сих пор не раскрыта

Многие годы волшебное сообщество знало историю Поттеров в следующем виде.

У самых умных и талантливых волшебников своего выпуска Джеймса Поттера и Лили Эванс родился удивительный сын Гарри. И все было замечательно, пока не рассердился на них Сами-Знаете-Кто. Злодей преследовал эту семью и однажды, благодаря предательству Сириуса Блека или Питера Петтигрю (кто к какой версии больше склонен), нашел их и убил. Хотел убить и Гарри, но не получилось. Почему? Никто не знает. Однако, если присмотреться к этой истории повнимательнее, то можно увидеть много непонятного. Во-первых, до своей гибели Поттеры были обычной семьей. Во-вторых, какие существуют доказательства того, что было именно так, а не иначе? Джеймс Поттер действительно был талантливым и умным волшебником, он работал в Министерстве Магии в Отделе изобретений по маггловским технологиям, но для Волдеморта он вряд ли представлял интерес. Этого могущественного волшебника привлекали по-настоящему умные чистокровные маги, для которых превыше всего стояло понятие родовой чести. Джеймс Поттер был женат на магглорожденной волшебнице. Этим он продемонстрировал свое отношение к тем вопросам, которые были самыми важными для Волдеморта и его окружения.

Джеймс Поттер ещё в школе был любимцем Дамблдора, что неудивительно: Поттеры с Дамблдорами в родстве (прабабка Джеймса Поттера была урожденная Дамблдор). Джеймс быстро стал одним из главных и активных членов Ордена Феникса. В то время этот Орден был очень серьёзной организацией, которая боролась с Волдемортом и Упивающимися Смертью и пыталась в свою очередь захватить власть, сделав Альбуса Дамблдора Министром Магии. Таким образом, на вожделенное кресло было три претендента: Волдеморт, тогдашний Министр Магии и Дамблдор. Шансы были у всех. Только официальное правительство, используя террор во имя добра, сумело создать себе привлекательный образ, превратив Волдеморта в ужас и кошмар. Ряды Ордена Феникса стремительно редели, поскольку против Дамблдора был и Волдеморт, и официальное правительство. Джеймс Поттер и его жена Лили пытались уйти из Ордена Феникса, потому что, как и все нормальные люди, хотели жить. Они стали опасными для Ордена, поскольку знали многие его тайны, которые Дамблдор хотел бы сохранить любой ценой.

Кто добрался до Поттеров первым – до сих пор неизвестно. Не исключено также, что Лили и Джеймс были убиты аврорами Министерства Магии в числе прочих жертв. Ведь в те времена убивали и Упивающихся Смертью, и обыкновенных волшебников, которые вызывали подозрение у таких, как Аластор Муди. Быть может, Поттеры погибли от рук Упивающихся. Так или иначе, прямых доказательств того, что Поттеров убил Волдеморт, нет. Кто-то возразит: а как же шрам Гарри? Действительно, происхождение этого шрама до сих пор неясно. Ни один человек в мире не оставался в живых после заклинания Авада Кедавра. И Гарри Поттер жив до сих пор потому, что это заклинание в него не попало, а если уж быть совсем точным, то никто его не посылал вообще. Волдеморта обвиняли во многих грехах, но убивать годовалого ребенка такой могущественный колдун не стал бы. Его интересовали противники посерьёзнее. Вряд ли бы стали убивать ребенка и авроры, и мстители из Ордена Феникса. Это объясняет, почему Гарри Поттер осиротел, но остался в живых. Почему исчез Волдеморт? Точного ответа на этот вопрос тоже нет, существуют лишь версии и миф о Мальчике-Который-Выжил, созданный Министерством Магии, чтобы укрепить свои позиции.

– Ну, это же просто… ложь, наглая ложь! – от возмущения Гарри едва находил слова.

– Конечно, ложь! – возмутился Рон. – Такой бред написали! Откуда у тебя шрам – неизвестно! Да все знают, что ты остановил Того… Ну Кого–Нельзя–Называть!

– Да, Гарри, и эта статья не сможет так просто заставить людей перестать верить в твою историю.

Гарри с ненавистью смотрел на валяющуюся на столе газету. Есть ему резко перехотелось. Взгляд Гарри упал на фотографию родителей и сердце его болезненно сжалось – как ещё будет использовать Волдеморт их имена для того, чтобы дорваться до власти, показывая официальное правительство полными идиотами? Потом он неожиданно поймал себя на мысли, что такой фотографии у него, Гарри, нет. Значит, её нужно вырезать из этой мерзкой газетенки. Но кто дал этот волшебный снимок тем, кто выпускает Голос Правды? Неужели Петтигрю? Или кто-то ещё из бывших друзей перешел на сторону Волдеморта?

– Не огорчайся, Гарри, – Гермиона участливо погладила его по плечу. – Я уверена, что профессор Дамблдор даст достойный ответ на эту клевету в «Ежедневном пророке».

– Ага! – покивал Рон, уминая за обе щеки яичницу с беконом. – Помнишь, как тогда, летом! Ты и Дамблдор дали такое интервью, что это долбанный голос сразу притих!

– А я и скажу! – неожиданно решительно отозвался Гарри. – Скажу, что я лично выступаю свидетелем смерти своих родителей. Я это видел! Какие ещё нужны доказательства, если у убийства был свидетель!

– Правильно, Гарри! – поддержала его Гермиона.

Рон, жуя, кивнул.

– Да, я тогда был ещё маленьким, но все равно память сохранила эти воспоминания. И они ожили в присутствии дементоров! – скулы на лице Гарри напряглись.

Гермиона пододвинула к нему тарелку с яичницей.

– Да, Гарри, я думаю, что на это трудно будет что-либо возразить. Все знают, что дементоры вызывают настоящие плохие воспоминания. А пока поешь, у нас впереди много уроков. В том числе и сдвоенное зельеведение.

Гарри неохотно принялся за еду.

– О, Поттер! – услышал он сзади знакомый ленивый голос.

– Отойди отсюда, пока меня не стошнило! – зло ответил Гарри, резко обернувшись в сторону ухмыляющегося Драко, который стоял в окружении своей свиты и Милисент.

– Как грубо, – наигранно огорченно ответил Малфой. – А мы как раз хотели поделиться с тобой радостной новостью, – в его руках появился новый номер «Волшебного Голоса Правды».

– Заткни себе эту газету в… – Рон на секунду запнулся, – сам знаешь куда!

– Разве можно так старосте выражаться? – нехорошо улыбнулся Драко. – Какой ты пример нам показываешь! Мы вполне вежливо подошли, чтобы обрадовать всех любопытных известием о том, что мы узнали, наконец, откуда у Поттера взялся шрам.

Кребб, Гойл и Милисент громко захохотали.

– Это тебя мамаша в детстве уронила! – сообщил Драко и присоединился к ржущей компании.

Гарри вскочил. И в следующую секунду что-то невидимое швырнуло Малфоя с такой силой, что он едва не вылетел из Большого Зала.

– В чем дело? Что здесь происходит? – к ним подошел Снейп. – Это опять вы, Поттер! – глаза профессора недобро сверкнули. – Я, кажется, запретил вам пользоваться беспалочковой магией для ваших шалостей! 10 очков с Гриффиндора и взыскание после уроков.

– А Гарри здесь вовсе не при чем! – воскликнула стоящая рядом с Гарри Гермиона. – Это я швырнула Малфоя!

– Мисс Грейнджер? – в глазах Снейпа на мгновение мелькнуло удивление. –

– Да, – решительно ответила Гермиона. – Малфой оскорбил Гарри и его маму!

– Это не дает повода так себя вести, – ответил Снейп.

Только посмейте назначить ей взыскание! – Гарри, чувствуя, что у него дрожат руки, зло посмотрел на профессора.

– Итак, как я уже сказал 10 очков с Гриффиндора и взыскание после уроков, вам, мисс Грейнджер, но если мистер Поттер возжелает отбыть его вместо вас, я не буду возражать, – произнес Снейп и направился к выходу из Общего Зала.

– Как думаешь, Гермиона, что мне будет, если я швырну эту страшилку для первокурсников на слизеринский стол?

Девушка испуганно посмотрела на Гарри. В его зеленых глазах горели опасно-отчаянные огоньки.

– Ведь не выгонят же меня из-за этого из школы, правда? Снимут баллов 50, но зато как отведу душу! Ведь видит же, что мне плохо! Что такое написали про родителей!..

– Гарри, – Гермиона схватила его за руки и посмотрела в его лицо.

Да, любимый, это несправедливо, но пока ничего страшного не случилось. Снейп, как всегда, несправедлив к тебе. Давай я пойду на взыскание, он не назначит мне ничего трудного…

Гарри почувствовал, что неприятная тяжесть в груди и дрожь в руках начали исчезать. Гермиона смотрела на него уже ласково. Злость уходила.

– Ещё чего, – тихо ответил Гарри. – Ни за что!

– А кто Малфоя швырнул? – к нему и Гермионе подбежали школьники.

– Класс! – восторженно восклицали парни и девушки.

– Это ты, Гарри?

– Молодец!

– А сколько с тебя баллов сняли?

– Да ну их, эти баллы! – перекрыл всех Рон. – Ещё заработаем! Зато какой был полет!

– Ага! – радостно покивал Невилл под одобрительное гудение гриффиндорцев.

*

Настроение Гарри немного улучшилось, но на уроках он был невнимательным: голова по-прежнему болела, почему-то бесконечно вспоминалась статья в «Волшебном голосе правды», и Гарри часто ловил себя на мысли, что готовит обвинительную речь. Гермиона мужественно спасала положение. На гербалогии девушка пересадила кусачую розу за себя и за Гарри, на проверочной работе по теории трансфигурации она заставила Гарри сосредоточиться и, тихонько подсказывая ему заклинания и описания движений волшебной палочки, помогла дописать то, что требовала профессор Макгонагал. Минерва несколько раз бросила сочувствующие взгляды на рассеянного Гарри и подсказывающую Гермиону, но ничего не сказала. На сдвоенном зельеведении Гарри кое-как приготовил настойку от угрей, и если бы не помощь Гермионы, то ему оставалось бы только посочувствовать несчастному, решившему попробовать его зелеье в действии.

– Вы уже определились, кто именно будет отбывать наказание сегодня вечером? – спросил Снейп у Гарри и Гермионы в конце урока.

– Я, – ответил Гарри.

– Прекрасно, – усмехнулся Снейп. – За полет Малфоя вы вымоете эти пробирки, а за то, что плохо приготовили зелье на сегодняшнем уроке, – полы в этом классе.

Лицо Гарри вспыхнуло о негодования.

– Чем мое зелье плохое!?

– Тем, что все ингредиенты за вас в котел сыпала мисс Грейнджер.

– Разве вы не чувствуете, что Гарри сейчас плохо? Как я могла ему не помочь?! – возмутилась Гермиона.

– Я не поощряю упивания своими обидами, мисс Грейнджер, – ответил Снейп, – а вы, как преданная жена, вели себя совершенно правильно, поэтому вам я не назначаю взыскание за подсказки, хотя обычно наказываю за это других учеников.

– Спасибо, господин профессор! – с сарказмом воскликнула Гермиона. – Идем, Гарри!

– Добрый день, Северус, – в кабинет вошел профессор Дамблдор.

Снейп почтительно поприветствовал директора.

– Ты, наверное, читал это утреннее безобразие, – Дамблдор вынул из кармана мантии газету. – Я хотел бы снова дать интервью «Ежедневному пророку». Я думаю, что и Гарри есть, что сказать.

– Я помню, как это было! – горячо воскликнул Гарри. – Родителей убил Волдеморт! На моих глазах!

Профессор Снейп назначил Гарри взыскание! – четко подумала Гермиона, глядя на директора.

– На интервью уйдет какое-то время, поэтому Гарри не придет отбывать наказание, Северус, а то он не успеет выучить уроки на завтра и снова получит взыскание. А это несправедливо! – мягко проговорил Дамблдор, укоризненно глядя на Снейпа.

– Разумеется, я не смею мешать, – ответил тот, едва дернув уголком рта. – Тогда я жду Поттера завтра.

– А завтра у Гарри урок анимагии, а это гораздо важнее наказания, – по-прежнему добродушно заметил директор. – А что там Гарри натворил, кстати?

– Натворила я, профессор Дамблдор, – отозвалась Гермиона. – Я швырнула Малфоя при помощи беспалочковой магии за то, что он оскорбил Гарри. Он сказал, что шрам у Гарри появился из-за того, что это мама его уронила в детстве. Я не смогла это вытерпеть!

– Так и сказал? – нахмурился Дамблдор.

– Да!

– Северус, но это действительно оскорбительно! Я полагаю, что надо было наказать Драко Малфоя! Пусть вымоет пробирки и подумает над своим поведением, – Дамблдор нравоучительно поднял палец.

– А кого наказать за то, что Поттер сегодня приготовил плохое зелье? – недовольно спросил Снейп.

– Поставь Гарри соответствующий балл, а лучше сделай вид, что ничего страшного не произошло. Насколько я понял, у Гарри была плохая ночь и не лучший день. Каждый бы расстроился на его месте, – Дамблдор качнул головой и едва заметно улыбнулся Гарри. Гермиона ответила директору благодарно-радостным взглядом. Гарри почувствовал, что тупая боль в висках ослабла, а на душе стало легче.

*

Вечером, подходя к своей комнате за сэром Кэдоганом, Гарри едва ноги волочил от усталости. Но его успокаивало то, что интервью он и профессор Дамблдор дали, и его обещали напечатать уже в завтрашнем номере «Ежедневного пророка».

Гермиона дописывала реферат по гербалогии в гостиной Гриффиндора. Видя, что Гарри выглядит неважно, девушка не стала настаивать на том, чтобы он доучил все запланированные на сегодня уроки, и даже не возражала, когда заметила, что Гарри переписал у неё конспект по волшебному праву. Забравшись под теплое одеяло, Гарри с грустью ощутил, что рядом нет Гермионы. Спать, прижавшись к ней, стало уже привычкой. А ещё ему очень хотелось, чтобы сегодня ночью ему приснилось что-нибудь хорошее про его родителей.

Чьи-то пальцы ласково погладили волосы на виске. Стало приятно. Значит, Гермиона закончила уже этот дурацкий реферат. Гарри улыбнулся и приоткрыл глаза, ожидая увидеть улыбающееся лицо своей жены. Но на него с умилением смотрели зеленые глаза-мячики эльфа.

– Добби! – удивленно вскрикнул Гарри, резко усаживаясь на кровати.

– У Гарри Поттера болит голова, поэтому Добби очень грустит и хочет помочь хозяину, – ответил эльф и печально поморгал.

– Чем же ты мне можешь помочь? – настороженно глядя на Добби, спросил Гарри.

– Все волшебники любят, когда их гладят по голове. Добби хорошо умеет это делать, – серьёзно ответил тот, показывая Гарри свои длинные пальцы. – А ещё Добби умеет делать массаж.

– Э-э, спасибо, Добби, – Гарри озадаченно посмотрел па лапки эльфа. – Не надо. Я предпочитаю, чтобы это делала Гермиона, – добавил он.

Добби учтиво поклонился и ушел.

«Надо будет спросить у Гермионы, а не входит ли в обязанности домашних эльфов ублажать одиноких волшебников. Фу, ну и мысли! Гермиона меня убьет, если я такое спрошу!» – подумал Гарри, снова ложась на подушку, и едва сдержал готовый вырваться смешок.

*

– Мисс Эванс, не ожидала! – Макгонагал строго посмотрела на сидящую за партой Лили.

Класс удивленно наблюдал за этой сценой.

– Ваша контрольная написана очень слабо! Что с вами? – Макгонагал сурово блеснула очками. – Вы вполне способны написать работу на «отлично»! Но я вынуждена поставить вам «удовлетворительно».

Лили опустила глаза и тут же заморгала, чувствуя, что они наполняются слезами.

– Бедная Эванс, – Сириус сочувственно покачал головой. – Я же сам видел, как она сидела едва ли не до утра читала учебник. Сейчас будет плакать.

– Эх, Бродяга, дружище, сделай мне большое одолжение – загони Макгонагалку на дерево! – тихо проговорил Джеймс. – Нашла на кого наезжать. Если бы я учился с таким усердием, как Лили, то был бы умнее дедушки Дамблдора!

– Да, Эванс – трудяга! Отдаю ей должное, – кивнул Сириус.

Ремус обеспокоено посмотрел на Лили, тихонько вытиравшую слезы.

– Она, наверное, потому и написала работу плохо, что переутомилась, – сказал он Джеймсу.

*

– Нет, она чокнутая, – шепотом проговорил Сириус Джеймсу, – так плакать из-за оценок! – они наблюдали за сидящей на берегу озера Лили из-за кустов.

– Когда я начну с ней встречаться, я отучу Лили заниматься такой ерундой, – ответил Джеймс.

– Если бы я плакал из-за каждого снятого с меня балла или наложенного взыскания, то я бы превратился в Плаксу Миртл! – Сириус тихонько залаял.

– Ой, Бродяга, ну и смех у тебя, – захихикал Джеймс. Сириус, продолжая смеяться, толкнул Джеймса в бок.

Лили вытерла красные от слез глаза и спрятала мокрый платок в карман, когда к ней подошли три старшекурсницы. Джеймс насторожился. Сириус едва не шевельнул ушами.

– Что, Эванс, опять ревешь? – грубо спросила одна из девушек.

– Кто на этот раз поставил тебе 5 с минусом? – насмешливо спросила другая. Лили испуганно на них посмотрела.

– Что вам нужно? – спросила она. – Плакать или не плакать – это мое дело.

– Да реви сколько хочешь, дура ты рыжая, – одна из девиц толкнула Лили, и девушка вскочила на ноги. – Но если я тебя еще раз увижу возле моего Майкла, вырву патлы, поняла!

– Какой Майкл? – удивленно спросила Лили.

– О, у неё их так много, что она не знает, какого предпочесть! – насмешливо протянула подруга девицы.

– Ты уже скольких парней отбила, тварь рыжая! – девица снова грубо толкнула Лили.

– О, Берта, у тебя не надо отбивать парней, они сами от тебя сбегают! – громко произнес вышедший из своего укрытия Джеймс.

– А с тобой, Уоткинс, не согласиться встречаться даже бедный изголодавшийся Хагрид, – подхватил Сириус.

– Девочки, какие у вас проблемы? – осведомился Джеймс.

– Пришел защищать свою плаксу Эванс? – огрызнулась Берта.

– Мы все равно её проучим, потому что она пудрит нашим парням мозги! – пригрозила Уоткинс.

– Никому я ничего не пудрила. Я не виновата, что несколько парней строили мне глазки. Я не просила их об этом.

– Не оправдывайся перед ними, Эванс, – покровительственным тоном произнес Сириус, – просто нормальным парням нравятся красивые девушки, а не троллихи.

– Это кто троллихи! Мы? – вскрикнула Берта и выхватила волшебную палочку. Её две подруги последовали её примеру.

– Ой, я сейчас упаду от страха, – дурашливо сказал Джеймс.

– Девочки, если вы нападете, я буду вынужден защищаться. Но от моего заклинания слоновьих ушей мадам Помфри ещё не изобрела лекарство. Так что будете ходить первыми красавицами в школе! – усмехнулся Сириус.

– Ты придурок, Блек, ты и Поттер! Два дружка-неразлучника! – заорали на них старшекурсницы. – Ходите, два дебила, рот до ушей! Вам девушки, наверное, вообще не нужны!

– Ещё одно слово в таком духе, и будете висеть, как Слинявус прошлой весной, – сверкнул глазами Джеймс.

– Причем, я думаю, там будет чего-нибудь поинтереснее, чем Слиньковы грязные трусы, верно? – недобро улыбнулся Сириус.

– И если я ещё раз увижу вас возле Эванс!.. – но договорить свою угрозу Джеймс не успел, Берта выстрелила в него заклинанием Фурункулюс. Однако реакция ловца Джеймса не подвела, и он успел отбить выстрел. Сириус что-то быстро произнес и сделал выпад волшебной палочкой в сторону Берты. Та взвизгнула и схватилась за нос.

– Кто следующий? – осведомился Джеймс.

Берта отняла руки от лица, и все увидели, что вместо носа у девушки вырос пятачок.

Её подруги ахнули. Уоткинс неожиданно даже для самой себя захохотала. Лили едва сдержала смех. Джеймс и Сириус довольно улыбались. Берта хотела что-то закричать на них, но вместо ругательств из её рта вырвался поросячий визг. После этого от смеха покатились все.

Берта ткнула в хохочущего Сириуса волшебной палочкой и снова громко хрюкнула. Сириус зарыдал от смеха, а Джеймс повалился в траву.

Берта резко развернулась и побежала в больничное крыло. Её подруги кинулись за ней.

– Ну как, Эванс, классно я её? – Джеймс растянулся в самодовольной улыбке. – Ежели чего, обращайся! Я ещё могу накладывать заклинание-мычание и заклинание заячьих ушей! А хочешь, покажу тебе, как действует заклинание слоновьего хобота?

– Дурак ты, Поттер, – устало вздохнула Лили.

– Не, ну почему! – возмутился Джеймс. – Я же спас тебя!

– А за то, что спас, спасибо, – кивнула Лили и, повернувшись, ушла.

– Сири, ты чего-нибудь понял? – спросил Джеймс.

– Женщин не понимать надо, а … любить, – снисходительно ответил Сириус, и Джеймс прыснул.

– Ладно, пойду теперь с Макгонагалкой разберусь, – и он взъерошил волосы.

Глава 23. Этот загадочный Добби

Гарри открыл глаза. Часы на прикроватном столике показывали пять утра. Гермиона спала рядом, держа в руках рукопись своей брошюрки «Хотят ли эльфы быть рабами» с заложенным в ней карандашом.

«Опять правкой занималась. Ой, а я так и не прочитал её сочинение. Ладно, если завтра этот «Волшебный голос» не напишет какую-нибудь гадость, то начну читать», – Гарри аккуратно вытащил из рук Гермионы книгу и положил её на прикроватную тумбочку.

Затем он снова лег на подушку и обнял Гермиону, удобно вытянувшись вдоль её теплого тела. Почему-то вспомнился Добби. Гермиона говорила, что в её книгу вошла история этого эльфа. Интересно, а где он спит, например, сейчас? У Кричера было свое гнездо в кладовке возле кухни в доме Сириуса. Гарри вздохнул. А в комнате за сэром Кэдоганом Гарри никакого «гнезда» никогда не видел. Надо будет спросить у самого Добби.

Гарри тихонько шепотом позвал эльфа.

– Добби к вашим услугам, сэр! – рядом с Гарри в темноте моргнули два больших зеленых глаза.

– Где ты спишь, Добби? – спросил его Гарри.

– Под кроватью Гарри Поттера и госпожи Гермионы, – учтиво ответил эльф.

Гарри свесился с кровати, взял с тумбочки волшебную палочку и, прошептав «Люмос», заглянул под кровать.

На полу был постелен мягкий матрас, на котором лежало несколько подушек, обвязанных по краю витиеватым узором.

– Ух ты! – удивился Гарри.

– Госпожа Гермиона оказала недостойному Добби такую честь! – шепотом прорыдал Добби. – Она сама связала Добби эти подушки и велела спать на мягком матрасе! Раньше Добби спал на старых газетах в пыльном углу одной из кладовых Люциуса Малфоя! – Добби зарыдал в голос.

– Да тише ты! – возмущенно зашипел Гарри. – Гермиону разбудишь!

Добби, испуганно вытаращив глаза, мгновенно заткнул себе рот, а затем принялся молча лупить себя по голове кулаком. Гарри, тоже молча, попытался перехватить лапки эльфа.

– Иди спать, Добби! – наконец догадался приказать ему Гарри.

Гермиона, разбуженная рыданиями Добби, сонно что-то пробормотала. Гарри тут же лег рядом с ней, и девушка, удобно устроившись на его плече, снова уснула.

Гарри попытался последовать её примеру. Он закрыл глаза и подумал, что завтра с утра нужно будет услать куда-нибудь Добби, а ещё было бы так здорово, если бы приснилось, как именно папа разобрался со строгой профессором Макгонагал.

*

– Что вам, Поттер? – строго спросила Макгонагал, когда увидела вошедшего Джеймса.

– Я бы хотел поговорить с вами, – вкрадчиво произнес он своим мягким и уже взрослым голосом.

Минерва посмотрела на него настороженно.

– Садитесь, Поттер, – наконец, произнесла она и указала на стул напротив своего стола.

– Я хотел поговорить о Лили Эванс, – сказал Джеймс.

– Мисс Эванс? – искренне удивилась Макгонагал. – При чем здесь Лили Эванс?

– Вы слишком строги к ней, – бесстрашно произнес Джеймс.

От удивления Минерва часто заморгала.

– Что значит – слишком строга, Поттер! Вы пришли мне делать замечания? – наконец воскликнула она.

– Нет, что вы, профессор! – Джеймс невинно округлил глаза. – Я пришел сказать вам, что не надо было так ругать Лили. Понимаете, – он доверительно понизил голос, – Лили – это не просто девушка, обычная ученица Хогвартса, Лили – это нежная и очень ранимая душа. Она вашу трансфигурацию учит дни и ночи напролет, она старается так, так, что… – Джеймс закусил губу, подбирая нужные слова. Макгонагал, широко открыв глаза, молча изумленно смотрела на парня. – В общем, она очень старается и плачет, если вы ставите ей низкие баллы.

– Но я не могу из-за слез Лили ставить ей высокие баллы ни за что! – ответила Макгонагал, но сквозь строгость в её голосе явно ощущались виноватые нотки.

Джеймс приободрился.

– А я не прошу вас ставить ей высокие баллы за просто так, – серьезно ответил он. – Лили не любит несправедливости. Просто… – Джеймс хитро и смешливо посмотрел на Минерву, – будьте с ней мягче. Это если вы меня отругаете за плохие баллы, я отряхнусь, выброшу все из головы, а на следующей контрольной напишу все на высший балл из принципа! А Лили… она не такая. Лили требует к себе индивидуального подхода.

– Насколько я поняла, мистер Поттер, вы вызвались быть личным адвокатом мисс Эванс, – Макгонагал постаралась усмехнуться строго, но это получилось плохо.

– Нет, я говорю с вами о Лили как её будущий муж, – просто ответил Джеймс и едва сдержался, чтобы не хихикнуть, когда увидел изменившееся лицо Макгонагал.

– Муж? – изумленно переспросила она.

– Да, будущий, – подтвердил Джеймс. – Только Лили ещё об этом не знает. А я знаю. Поэтому и прошу: будьте с Лили поласковей. Ладно? – Джеймс совсем озорно посмотрел на Макгонагал.

– Хорошо, мистер Поттер, я постараюсь быть более мягкой к мисс Эванс, то есть к будущей миссис Поттер, но при одном условии. Вы будете себя вести на моих уроках прилично!

– Миссис Поттер, – повторил Джеймс и зажмурился, словно пробовал эти слова на вкус. – Звучит отлично. Я согласен, профессор Макгонагал. По рукам!

Джеймс неожиданно растянулся в счастливой улыбке и, схватив печенье из стоящей на столе клетчатой коробки, убежал из кабинета.

*

Гарри открыл глаза и сладко потянулся. Вспоминая вчерашний вечер и ночные события, сейчас он чувствовал себя так, словно заново родился. Хорошие сны про родителей очень подняли ему настроение, а голова не только перестала болеть, но и была готова к приему новых впечатлений. Гарри посмотрел на лежащую рядом Гермиону. Девушка просыпалась, смешно и даже умилительно открывая глаза. Эх, услать бы сейчас Добби из-под кровати и… Гарри посмотрел на часы. Нет, уже, к сожалению, пора вставать и идти на завтрак.

Когда он и Гермиона вошли в Общий зал, влетели совы с газетами. Гермиона кинулась к своему экземпляру «Ежедневного пророка». На первой странице красовалась очень удачная фотография решительно смотрящего на читателей Гарри и заголовок

Гарри Поттер обвиняет Волдеморта в гибели своих родителей

Гарри читал статью из-за плеча Гермионы. Рон, подбежавший к ним, тоже замер над печатными строками, смешно вытянув шею.

– «Ещё до поступления в Хогвортс, когда я даже не знал, что волшебник, я помнил странный холодный смех и вспышку зеленого света… Дементоры, которые охраняли школу, когда я учился на третьем курсе, вызвали у меня жуткие воспоминания о том, как умирали мои родители. Я слышал их крики, видел зеленый свет смертоносного заклинания», – пробормотал Рон. – Ух ты, Гарри, как ты это так… того… сказал!

– Я такого не говорил, – ответил Гарри, – мои реплики снова подправили!

– А по-моему все замечательно, твои слова, пусть и отредактированные, очень впечатляют! – воскликнула Гермиона.

– Гарри, какой ты красавчик на фотке получился! – услышал Гарри восхищенное хихиканье гриффиндорских шестикурсниц.

Гермиона ревниво сжала губы, Гарри только мельком на них взглянул и снова углубился в чтение.

– Ну слава Богу, хоть слова Дамблдора не переделали на слюнявый рассказ о том, какой я несчастный! – Гарри покачал головой.

– А это что такое? – Рон указал на одну из фотографий в углу страницы.

Гарри посмотрел на неё. Снимок запечатлел тот момент, когда тринадцатилетний Гарри упал без сознания на квиддичном поле. К нему подбегали школьники и преподаватели.

При появлении дементоров Гарри Поттер терял сознание, потому что заново переживал гибель своих родителей – гласила подпись под волшебной фотографией.

– Откуда эта фотография? – возмутился Гарри. – Это уже слишком!

Гермиона нахмурилась, но снова взяла себя в руки.

– Зато теперь много людей поверят тебе, Гарри, и тому, что Волдеморт на самом деле убил твоих родителей. А это сейчас очень важно!

Поскольку «Ежедневный пророк» мало кто выписывал, Гермиона увеличила свой экземпляр и повесила на доске объявлений в Гриффиндорской гостиной. А к вечеру Гарри узнал от Луны, что то же самое она проделала в гостиной Рейвеклов.

– Возле стены много учеников спорили, – спокойно рассказывала девушка, несколько отрешенно глядя на Гарри, – но, похоже, большинство верят тебе.

– Спасибо, – Гарри благодарно кивнул.

– А ещё я дала Люси галеон, и она повесила газеты на Гаффелпафе и Слизерине.

– Какой Люси? – удивился Гарри.

– Люси Луш – ужасная ябеда и спекулянтка, – устало ответила Луна, теребя на груди разноцветную ракушку.

– Спекулянтка? – рассмеялась Гермиона.

– Да, она продает презервативы, огневиски и Напиток Грез из-под полы. А за деньги сделает что угодно, даже разденется догола, – Луна слегка улыбнулась.

– И куда смотрит профессор Спраут! – возмутилась Гермиона.

– Спрос определяет предложение, – Луна неторопливо пожала плечами. – Люси многие терпеть не могут, но пользуются её услугами и помогают избежать наказания. Она только Снейпа боится.

– Вот те на! Конкурирующая организация! – Рон ошалело посмотрел на Луну и почесал затылок.

– А ты продаешь Напиток Грез? – в глазах Луны появилось легкое удивление.

– Нет, я только презервативы. А тебе нужен Напиток Грез? – Рон расхохотался и шепнул на ухо Гарри. – По-моему, она его уже обпилась!

Секундой позже он ощутил довольно болезненный подзатыльник.

– Э! – вскрикнул Рон, обернувшись.

На него испепеляющим взором смотрела Гермиона.

– Когда надумаешь выпить эту гадость, будь осторожен, от напитка можно улететь в грезы навсегда, – затуманено заметила Луна. – Не говоря уже о том, что можно попрощаться со школой.

– Я удивляюсь, как ты до сих пор ещё староста школы! – Гермиона недобро посмотрела на Рона, едва Луна отошла от них. – Презервативы он продает!

– Да я их ещё в сентябре все продал! – Рон с удивлением услышал в своем голосе оправдательные нотки. – А теперь мне не до этого, матч на носу!

Гарри прыснул, зажав себе рот рукой.

Гермиона, насмешливо глядя на Рона, покачала головой.

*

– Как прошел урок у Снейпа? – спросила Гермиона, едва увидела входящего Гарри.

– Требует, чтобы я как можно быстрее преобразовывался, а в общем и целом – ничего. Обошлось без взаимных мысленных оскорблений. Он выставил блок, я – тоже, – Гарри поставил на пол сумку с книгами и принялся расстегивать мантию.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Гермиона. – Всегда бы так. А по поводу преобразования, если хочешь, я постараюсь помочь тебе. Вот в учебнике есть интересные рекомендации.

– Снейп говорит, что я должен почувствовать, как это сделать, так что эти рекомендации не помогут. Да и ну ее, эту анимагию, я устал. Целый час под сверлящим взглядом любимого учителя представлял себя парящим над Запретным лесом, – Гарри невесело рассмеялся, изображая руками крылья.

– Я уверена, что у тебя скоро все получится, – Гермиона изо всех сил постаралась сказать это бодро. – Зато когда ты преобразуешься, представляешь, как будет здорово! Ты же очень любишь летать, Гарри!

*

– Я вот думаю, куда бы услать Добби, – Гарри посмотрел на сидящую на постели Гермиону.

– Может быть, приказать ему перебрать твои вещи и постирать? – девушка хихикнула.

– Добби помешан на стирке и уборке, у меня нет ни одного грязного носка! – Гарри выразительно расширил глаза.

– Да, у меня тоже абсолютно все вещи чистые, – ответила Гермиона.

Гарри задумчиво посмотрел на светло-голубое покрывало, на котором он сидел рядом с девушкой.

– А ты все уроки выучил? – уже серьёзно спросила Гермиона.

– Да, – Гарри честно округлил глаза.

– Ну… тогда, Добби!

– Да, госпожа Гермиона! – Добби вынырнул из-под кровати.

– Добби, иди в гриффиндорскую спальню для мальчиков и два часа посиди на кровати Гарри, – приказала Гермиона. Гарри прыснул.

– Слушаюсь, – Добби вздохнул и, печально опустив уши, поплелся к выходу.

– Здорово! – воскликнул Гарри. – Классно придумала, Гермиона. Это приказ, который Добби не сможет нарушить, значит, он не будет подглядывать за нами!

Гермиона улыбнулась.

*

– Ну Парвати, давай, а? – Рон навалился на девушку и крепко прижал её к подушке.

– Я же сказала, что не хочу, – капризно ответила девушка. – Меня вполне устраивает то, что уже было!

– Но ведь это ещё круче! Я тебе говорю! У меня до тебя была девчонка! Так что я – опытный!

– Мне будет больно, – недовольно возразила Парвати.

– Всего один разочек, а потом будет кайф! – пообещал Рон.

– Вот этого разочка я и боюсь!

– Ну Парвати, будет классно – я тебе обещаю. Да и потом, завтра ведь матч по квиддичу.

– Вот-вот, так что спи, капитан, а то все голы проворонишь! – насмешливо заметила Парвати.

– А вот и нет, это очень взбадривает! – возразил Рон. – Я загадал, что если ты мне дашь, то мы выиграем!

– Считай, что ты проиграл! – Парвати захихикала.

– Ну глупости какие! Давай лучше доставим друг другу удовольствие. Ты разрешаешь мне, а я потом ласкаю тебя, договорились?

– Я все-таки хотела бы остаться девственницей, – слегка сморщив носик, произнесла Парвати.

– Это не проблема, – тут же ответил Рон. – Я узнал одно заклинание, если его произнести, то снова станешь девственницей. Я у Гермионы узнал.

– У Гермионы? – заинтересованно переспросила Парвати.

– Ну да, – Рон сделал большие честные глаза. – Так что давай, Парвати, а потом, как надумаешь замуж выходить, применишь это заклинание!

Парвати задумалась. Рон прижался к её рту и зашарил руками по её телу.

– Ладно, – согласилась Парвати, едва Рон отлип от её губ.

– Тебе будет хорошо! – радостно пообещал он.

– Только будь осторожен, – ответила Парвати.

Рон, дрожа от радости и возбуждения, снова принялся ощупывать девушку, как вдруг она неожиданно испуганно вскрикнула.

– Что? – не понял Рон.

– Кто это? – Парвати указала пальцем над головой Рона. Тот обернулся – из-за полога на него смотрели любопытные глаза Добби.

– Добби! – возмущенно заорал Рон.

– Это домашний эльф! – воскликнула Парвати.

– Иди отсюда! – Рон стряхнул эльфа со своего полога.

Добби спрыгнул и вскочил на кровать Гарри.

– Пошел отсюда! Совсем дурной, что ли? – Рон едва не высунулся из-за полога полностью. – Уходи из спальни!

– Добби не уйдет, Добби приказано сидеть здесь! – ответил эльф, вбирая голову в плечи.

– Кто тебе приказал!? – вскрикнул Рон.

– Гарри Поттер и госпожа Гермиона, – ответил Добби.

Парвати неожиданно расхохоталась.

– Ты чего? – буркнул Рон.

– Этот прибацанный эльф, небось, за ними следил, так они его отправили сюда! У мисс Всезнайки роман с Гарри? Забавно! Интересно только, где? Ладно, Рон, выигрывай завтра как хочешь, но без меня! – девушка надела ночную сорочку и выскользнула из спальни.

*

«Ну все, Гарри, я обиделся! Друг называется! – Рон возмущенно вдохнул и перевернулся на другой бок. – Жаль, что я не знаю, где ты сейчас, а то я бы… я бы не знаю, что сделал! Ему, значит, все, и место, и Гермиона, даже блокологию знает, чтобы от Снейпа укрыться! А я? Ведь давала уже! Не мог прислать этого чокнутого эльфа в другое место!»

Он выглянул из-за полога. Добби, горестно вздыхая, сидел на кровати Гарри.

– Добби, где сейчас Гарри и Гермиона? – спросил Рон.

– В своей комнате, – ответил Добби и снова вздохнул, отчего его уши приподнялись и опустились.

– А где их комната?

– Добби не скажет, это большой секрет.

– Но мне-то можно, я же ближайший друг Гарри, – возразил Рон.

– Туда нельзя входить без разрешения, иначе разрушатся чары уюта. Добби не может сказать, – эльф помотал головой.

– Тогда уходи к ним, чего тут сидишь?! – огрызнулся Рон.

– Добби должен слушаться Гарри Поттера, – ответил Добби и снова вздохнул, а затем добавил, – и госпожу Гермиону.

– Гермиону? – переспросил Рон. – Так ведь Гермиона – первый противник порабощения домашних эльфов!

– Но она и Гарри Поттер – хозяева Добби, – эльф снова печально приподнял и опустил уши.

– Хозяева? – переспросил Рон. – Но ведь Гарри тебя освободил. У тебя больше нет хозяина, ты – свободный эльф!

– Да, – задумчиво проговорил Добби, и его уши неожиданно гордо распрямились. – Добби – первый свободный эльф! Добби – первый эльф, который работает за деньги! Добби может не всегда слушаться хозяев!

Добби радостно вскочил и, щелкнув пальцами, исчез с подушки Гарри. Рон покрутил ему вслед у виска и скрылся за пологом.

*

– Гарри, уже пора спать, тебе нужно выспаться, потому что завтра матч по квиддичу, – Гермиона ласково провела рукой по растрепанным волосам.

– Снейп сказал, что у анимагов очень много дури – в смысле энергии, кажется, он прав, я сейчас совсем не хочу спать, – Гарри, взяв Гермиону за руки, не дал ей слезть с себя.

– Хорошо, но только смотри, чтобы не получилось, что завтра утром ты не сможешь вовремя встать, – Гермиона улыбнулась и принялась чертить пальцем замысловатый рисунок на Гарриных плечах. Он зажмурился от удовольствия. Девушка наклонилась к его лицу, и некоторое время они целовались.

– Ой, – спохватилась Гермиона, – скоро Добби вернется.

– А мы его опять куда-нибудь пошлем, – хихикнул Гарри, – например, посидеть ещё часика два в Слизеринской гостиной.

– Или найти заначку Люси Луш, – в тон ему ответила Гермиона.

– Заначку Люси Луш? – переспросил Гарри и тихо рассмеялся.

– Ну ведь прячет же она где-то свои презервативы и огневиски, – тоже смеясь, ответила девушка. – Кстати, я её видела сегодня, Луна мне показала. Гарри, это ужас! Похоже, она тайком занималась анимагией, и в попытке преобразоваться застряла где-то посередине между человеком и свиньей!

Смех Гарри стал громче. Гермиона, скривившись, взвизгнула, передразнивая Люси:

– Идите, дураки, отсюда, не нравится – не берите!

Глядя на искренний хохот Гарри, Гермиона тоже рассмеялась. Добби, растянувшись в счастливой улыбке и умильно сложив лапки, наблюдал за своими хозяевами под покровом полумрака.

*

Когда Гарри утром увидел Рона, то сразу насторожился: Рон был очень зол. За что? – Гари прислушался. Упс! Ну этот Добби – не эльф, а наказание какое-то! Ещё не хватало из-за него ссориться с лучшим другом!

Гарри посмотрел на Рона осторожно, а на Гермиону – вопросительно. Гермиона, покачав головой, вздохнула. Рон решил поругаться с Гарри после матча с Гаффелпафом.

Трибуны на квидддичном поле были полны. Гаффелпаффцы и гриффиндорцы запаслись плакатами. Слизерин неожиданно развернул два плаката: ПОБЕДУ – ГАФФЕЛПАФУ! И ГРИФФИНДОР – САПОЖНИКИ! – Очень остроумно! Могли бы придумать чего-нибудь поновее! – язвительно хмыкнула Гермиона. – Удачи тебе, Гарри! – девушка приподнялась на носках и поцеловала его, заботливо поправив форму на плечах.

Рон презрительно цокнул языком и отвернулся. Джинни с легкой завистью улыбнулась им.

– Ну что, все нацеловались? Идем, что ли, играть! – Рон кивком указал на выход из раздевалки, и команда пошла за ним.

По свистку мадам Хуч матч начался. Гарри стремительно взлетел вверх на своей «Молнии» и мгновенно забыл о назревающей ссоре с Роном. Полет на метле доставлял ему огромное удовольствие. Рон успел удачно отбить несколько мячей, прежде чем Гарри заметил снитч. Маленький блестящий мячик кружил у самой земли. Гарри камнем метнулся вниз. Через долю секунды успел подумать, что снитч, наверное, находится слишком низко, чтобы поймать его из пике, но потом с удивлением обнаружил, что мяч схватить возможно, если сделать это чуть быстрее и ловчее обычного. К ещё большему своему изумлению Гарри обнаружил, что у него есть не только знание того, как это сделать, но и время! Его пальцы крепко схватили снитч, а мгновением позже Гарри уже несся вверх. Трибуны радостно и разочарованно кричали, но теперь все силы Гарри тратил на удержание блока. Мощная волна эмоций школьников едва не снесла его с «Молнии». Гарри поспешил опуститься на траву стадиона. Но едва он слез с метлы, как почувствовал себя в крепких объятиях Джинни и других членов команды, которые что-то радостно вопили.

– Гарри! 150 : 0! В нашу пользу! – Джинни ликующе взвизгнула.

– Молодец, Гарри! Мы должны стать чемпионами! – к нему подлетел Рон и крепко пожал руку.

Гарри с облегчением почувствовал, что Рон на него больше не сердится. Остальные гриффиндорские квиддичисты продолжали хлопать Гарри по плечу.

Слизерин разочарованно свистел. Гаффелпаффцы со вздохами расходились, а вокруг Гарри и Рона собралась стайка девушек из Гриффиндора и Рейвенклов.

– Ой, Гарри, ты – лучший ловец! Ни у кого нет шансов! – томно стреляя по нему глазками, пищали гриффиндорки.

Гарри обнял подбежавшую к нему Гермиону. Несколько девушек начали кривиться, но большинство проигнорировали девушку.

К Рону подошла Парвати.

– Я в тебе не сомневалась! – снисходительно заметила она. Рон довольно обнял её и, приподняв над землей, покрутил вокруг себя.

– 150 : 0 в нашу пользу, прикинь! – загоготал он.

– Можно подумать! – раздалось презрительное фырканье.

– Что, Малфой, ты расстроился? – насмешливо повернулся к нему Рон.

– Нет, просто я считаю эту победу нечестной, в вашей команде – 2 «Молнии».

– Так скажи своему папе, чтобы он купил всем членам слизеринской команды по «Молнии», у вас ведь денег много. Или все потратили на издательство «Волшебного голоса правды»? – возле Малфоя неожиданно появилась Луна, держа под мышкой свернутый плакат.

Гермиона радостно и удивленно посмотрела на девушку. Гарри тоже изумленно расширил глаза.

– О, кого я вижу? Полоумная Луна Лавгуд! – Малфой вытаращился, сделав безумный взгляд.

– А она все правильно говорит! Что ж ты не раскошелил своего папика!? – отозвался Рон. – Полный беспредел, до сих пор летаете на своих допотопных Нимбусах – 2001!

Луна затуманено улыбнулась.

– Тебе не помешало бы пройти курс шоковой терапии в клинике Святого Мунго! – грубо ответил Малфой, с презрением глядя на девушку.

– Возможно, – устало ответила она, – как раз твой папа пожертвовал кучу денег. Очевидно, готовит палаты для неугодных?

– Ты что несешь, идиотка? – отпрянул от неё Драко.

– Чистокровный аристократ! – усмехнулась Гермиона. – Оскорбляешь девушку, причем даже не грязнокровку.

– Ничего, на таких, как Малфой, не обижаются, – устало заметила Луна и повернулась к Рону. – Поздравляю с победой, я болела за твою команду.

– Э-э, спасибо, – промямлил Рон.

– Поздравляю, Гарри, – Луна повернулась к Гарри. – Ты – самый лучший ловец!

Гарри, счастливо улыбнувшись, обнял девушку. Он был благодарен ей не только за эти слова. Так обломать Малфоя! Даже Гермиона удивилась.

– Рон, может, и ты её обнимешь? – тихонько подтолкнула его в бок Гермиона.

– Сама её обнимай, а лучше смотри, как бы она твоего Гарри не увела, – шепотом огрызнулся Рон и стал искать глазами Парвати, но та уже весело хихикала с Лавандой Браун.

– Эй, – Гарри и Гермиона услышали чей-то пронзительный голос.

Возле них стояла маленькая толстая девушка лет 15, завернутая в гафелпаффский шарф. Она была так похожа на свинью, что Гарри даже вздрогнул – курносый нос был просто вылитый пятачок, маленькие круглые глазки и тонкие, почти незаметные губы только усиливали сходство со свиным рыльцем.

– Это Люси Луш, – тихо предупредила Гермиона.

– Ужас, – искренне выдохнул Гарри.

– Чего тебе? – хмуро спросил Рон у Люси.

– Вы победу праздновать собираетесь? – спросила она, и Гарри едва удержался, чтобы не засмеяться. Голос толстой гаффелпаффки был потрясающе похож на поросячий визг.

– Ну, собираемся, – осторожно ответил Рон.

– Так огневиски покупайте! – провизжала Люси. – Недорого продам. Галеон за бутылку!

– Ты чего, обалдела, что ли? Это ж втрое дороже, чем в Хогсмиде! – воскликнул Рон.

– Не хотите – не берите, дураки! – проверещала Люси и, недовольно распихав всех, ушла.

– Я в шоке, – произнес Гарри.

– Ты ещё не знаешь, сколько у неё презервативы стоят, а про Напиток грез я вообще молчу, – заметила Луна.

– Но все равно ведь берут, вот что самое удивительное, – воскликнула Гермиона.

Глава 24. Удар

Вечером гриффиндорцы праздновали победу. Пока Рон отвлекал Гермиону, Гарри сбегал по тайному ходу в Хогсмид за огневиски, но купленных бутылок оказалось мало, поэтому в разгар вечеринки шестикурсники обратились за помощью к Люси.

– Староста называется, – тихо отчитывала Гермиона Рона, который переливал огневиски в бутылку из-под сливочного пива. – Разве можно пить огневиски да ещё в таком количестве?

– А знаешь, кто нам это принес? – хихикнул Рон. – Твой Гарри. Вот его и пили!

Гермиона метнула строгий взгляд в сторону Гарри. Но он, удобно устроившись на диване, дремал под восторженные возгласы загонщиков, подробно пересказывающих матч младшекурсникам.

– Того, что принес Гарри, достаточно! Зачем ты позволил шестикурсникам выручать эту гафелпаффскую спекулянтку? – продолжила ругаться Гермиона.

– Потому что у Гарри не десять рук, поэтому он принес мало бутылок, ясно? А в Хогсмид никому бежать неохота, вот и выручили эту свинью! – Рон пьяно икнул, и Гермиона посмотрела на него с негодованием.

– Иди ругай своего Гарри, я – не твой парень, и ты уже не староста, а вот я староста, сейчас возьму и сниму с тебя баллы! – Рон расхохотался от собственной остроты.

Гермиона возмущенно вскочила.

– Идем, Гарри! – девушка подошла к удобно устраивающемуся на диванной подушке Гарри.

– Идем, – послушно кивнул он. От выпитого огневиски Гарри клонило в сон. Да и блок удерживался из последних сил.

Гарри неуклюже поднялся с дивана и, опираясь на плечо Гермионы, поплелся к выходу из гостиной.

– Эй, вы куда? – спросил Рон и зашелся в новом приступе смеха.

– Пойду позову профессора Макгонагал, – ответила Гермиона, метая глазами молнии.

– Чего, правда? – Рон ошарашено посмотрел на захлопнувшуюся дверь. – Так, народ, разбегаемся. Все, хорош, – он помахал рукой, указывая на заваленный едой и бутылками из-под сливочного пива стол.

– Неужели правда позовет Макгонагалку? – недоверчиво спросил Симус.

– С неё станется, так что давайте, уберите огневиски, – Рон снова помахал рукой в направлении стола.

– А старосту пьяного куда нам спрятать? – ехидно осведомилась Джинни. Рон, тихо выругавшись, встал с кресла и поплелся в спальню.

Гермиона завела Гарри в комнату.

– Гарри! – строго произнесла девушка, – это правда ты купил огневиски?!

– Правда, – кивнул Гарри, расстегивая мантию.

– Но зачем?! И как?!

– Ну, мы же победили! – ответил Гарри. – Да и никто, кроме меня, не знает про тайный ход в Хогсмид.

– А другого способа отпраздновать победу вы не знаете?! – руки Гермионы уперлись в бока.

Гарри пожал плечами:

– Я раньше не мог пить огневиски, потому что не умел ставить блоки, а теперь стало интересно.

Он стянул с себя мантию и принялся расстегивать рубашку.

– Ну и как ощущения? – Гермиона фыркнула.

– Хочется спать, – Гарри зевнул.

Гермиона коротко выдохнула и принялась помогать Гарри раздеваться.

– А где Добби? – спросил Гарри, охотно разрешая себя раздевать.

– При чем здесь Добби? – Гермиона усмехнулась.

– Я не знаю, куда его послать, чтобы ни с кем не поругаться. Может, отправить его следить за Малфоем и его подружкой? – Гарри хихикнул. – Добби! Добби!

– Да, сэр! – Добби появился посреди комнаты, и Гермиона с ужасом увидела, что эльф слегка пьян.

– Что это все значит, Добби! – строго воскликнула Гермиона.

– Сэр Рональд Уизли велел Добби попробовать огневиски! – слегка запинаясь, ответил Добби. – Добби выпил за победу любимого хозяина.

– Добби, иди куда-нибудь из этой комнаты, – отозвался Гарри.

– Ты же, кажется, хотел спать, – Гермиона снова усмехнулась, повернувшись к Гарри.

– Я хочу спать с тобой, и не хочу, чтобы Добби был под кроватью, – ответил Гарри. – И не ругайся, пожалуйста, я ничего такого страшного не сделал. Я не пьяный, я выпил немного!

– Добби, иди на кухню к другим эльфам, заодно допразнуешь победу Гарри, – приказала Гермиона.

– Не пойду, – икнул эльф и сел на ковер.

– Что? – опешила Гермиона.

– Не пойду! Добби – свободный эльф! Добби хочет смотреть, как госпожа Гермиона будет спать с Гарри Поттером! – Добби важно скрестил на груди руки и гордо поднял уши.

– Добби! – изумленно выдохнула Гермиона.

– Добби – первый свободный эльф! Добби – первый эльф, который работает за деньги! Добби тоже имеет право на свои желания! – эльф снова взмахнул ушами.

– Предлагаю дать ему по ушам твоей брошюркой, – произнес Гарри и прыснул.

– Добби, я НЕ хочу, чтобы ты смотрел на нас с Гарри! – возмущенно воскликнула Гермиона.

– Есть идея получше, – сквозь смех выдавил Гарри. – Налей ему ещё огневиски, пусть уснет!

Гермиона растерянно смотрела на Добби. Гарри залез под одеяло.

– Добби, шоу отменяется, – выглянув из-под одеяла, произнес Гарри. – Я буду просто спать рядом с Гермионой.

Добби снова икнул и залез под кровать на свое место.

– Я… Я уволю тебя! – со слезами в голосе воскликнула Гермиона вслед эльфу. В ответ раздался тихий храп.

– М-да уж, – протянул Гарри. – Надеюсь, что это с Добби из-за огневиски. Иди ко мне, – позвал он Гермиону.

Девушка, все ещё тяжело дыша от возмущения, легла рядом с Гарри.

– Завтра же начну читать твою книгу, – пробормотал он и, прижавшись к Гермионе, заснул.

*

– Сохатый, а чего ты такой кислый? – Сириус отодвинул стул и сел рядом с другом.

– С Лили поцапался, – неохотно ответил Джеймс.

– Ну ничего, бывает, – Сириус зевнул. – А из-за чего хоть?

– Заболталась со своей этой подружкой, – Джеймс подчеркнуто округлил глаза, копируя взгляд Элис. – А я на ушах! Время ведь какое? Мало ли, что с ней могло случиться.

– А этот как его… ну переносной переговорник или как там его… Ну, твое изобретение?

– В том-то весь и прикол, что она его забыла дома! А адреса Элис я не знаю, чтобы через каминную сеть заглянуть, – Джеймс невесело усмехнулся. – Разве что Клиника Святого Мунго.

– Ну так и что? – Сириус почесал затылок. – В конце концов твоя Лили ведь нашлась?

– Нашлась! Но я…

– Надеюсь, ты не повел себя, как Отелло, мой горячий друг? – Сириус вытащил из кармана волшебную палочку и, направив её на бутылку, стоящую на другом конце стола, придвинул к себе сливочное пиво.

– Ну, психанул на неё, – неохотно сознался Джеймс.

– Ничего страшного, не все же ей на тебя ругаться, если ты у меня засиживаешься. На, попей пивка, – Сириус при помощи волшебства вытащил из буфета два стакана и разлил пиво.

– Но она тоже не права, – воскликнул Джеймс. – Чуть что, сразу в слезы!

– Ну, это ты ещё со школы знал, что Лили – большой любитель поплакать. Но во всем есть свои плюсы. Вот например, когда моя мамаша ругалась с папашей, с неё слетал весь её аристократический лоск… А ты думал, где я научился так нецензурно выражаться? – Сириус усмехнулся. – А потом начиналась стрельба из палочек! Ну разве что до непростительных не доходило. Пока, – впрочем, тут же добавил он.

– Можно к вам? – из камина выглянул Ремус.

– Привет, Рем, иди утешь бедного Сохатого! – радостно отозвался Сириус.

– Что случилось? – насторожился Ремус.

– Молодожены поругались, – Сириус вызвал ещё одну бутылку сливочного пива и стакан.

– Ты поссорился с Лили? – между бровей Ремуса залегла складка.

– Да, – ответил Джеймс.

– Нужно мириться, – тут же отозвался Люпин.

– Ну, Рем-миротворец, ты хоть ради приличия разберись, кто виноват! – удивленно воскликнул Сириус.

– У тебя прекрасная жена, Джеймс, – Ремус сел рядом с другом, не обратив внимания на пододвинутое пиво. – Тебе очень повезло.

– Лили тоже повезло, что у неё муж – Джеймс, – возразил Сириус.

– Вот поэтому им нужно беречь друг друга и помириться, – Люпин укоризненно посмотрел на Сириуса. – Тебе сейчас нехорошо на душе, Лили, я уверен, тоже страдает. Вам обоим плохо от этих недоразумений, которые возникают между мужем и женой, ведь вы же обвенчаны!

– Ну и как мне это сделать? – растерянно спросил Джеймс.

– Просто иди к ней. Я уверен, что Лили только и ждет этого. Она любит тебя и очень обрадуется, если увидит с твоей стороны первый шаг к примирению, – ответил Люпин.

– В самом деле, – неожиданно отозвался Сириус, – Ты чего-то совсем раскис, Сохатый. Муни прав. Ты же не собираешься с ней разводиться. Покричали друг на друга, подулись – пора сдуваться. Так что давай, Сохатенький, цветы в зубы и вперед, – Сириус наколдовал огромный букет красных роз и указал им на камин.

Джеймс что-то согласно буркнул и, подойдя к камину, исчез в зеленом пламени.

– Надо было сразу отправить его мириться с Лили! – Ремус пододвинул к себе бутылку со сливочным пивом.

– Ты даже не спросил, почему они погрызлись, как сразу решил, что Лили – права. Не может она быть всегда правой! Когда женщина всегда права – это раздражает! – ответил Сириус.

– Ты прекрасно знаешь характер Джеймса и характер Лили. Лили любит его без памяти и …

– И поэтому постоянно нервничает! – закончил фразу Сириус. – Нет, Муни, ну в самом деле, у Сохатого хорошая жена, но она уж слишком за него трясется! А теперь вот сама заставила Джеймса поволноваться.

– Сейчас мы все нервные. Время дурацкое, люди живут под каким-то жутким прессингом. Я, например, сам чувствую, что уже на пределе. Если бы не ты, Джеймс и Лили, уже давно заболел бы манией преследования. Я очень люблю вас и ценю. И считаю, что глупо ссориться в такой ситуации из-за пустяков! – горячо возразил Ремус.

– Ну вообще-то да, – согласился Сириус. – Время сейчас и правда жуткое. Да и Сохатый с Лили вряд ли поссорились из-за чего-то серьёзного.

– Можно к вам, друзья мои?! – в камин ввалился Петтигрю.

– Можно, Хвостик, заходи, – растянулся в улыбке Сириус и, подмигнув Ремусу, добавил, – только ты чуток припоздал!

*

Когда утром Гарри открыл глаза, он не знал, что ему делать и как себя вести. События вчерашнего вечера память зафиксировала достаточно хорошо, но внутреннее Я так и не определило, поссорился он с Гермионой или нет. Как такового скандала не было, обидных слов в адрес друг друга тоже, но замечание про брошюрку… На душе было как-то неспокойно. После поведения Добби… Наверное, Гермионе было неприятно, она хотела как лучше.

«Я тоже хотел как лучше, когда хитростью освободил Добби», – подумал Гарри, приподнимаясь над подушкой.

Гермиона лежала рядом, грустно глядя в потолок и переживая события вечера.

Ну, была ни была – Гарри осторожно пожелал ей доброго утра. Гермиона с готовностью и даже облегчением ответила на поцелуй.

– Добби вчера вычудил, – Гарри взял с тумбочки волшебную палочку и заглянул под кровать. Добби крепко спал, развалившись на своем матрасе, обшитом кружевами.

– Надеюсь, что сегодня, когда он проснется, ему будет стыдно за вчерашнее поведение, – заметила Гермиона.

– А если нет, так мы его уволим! – с облегчением воскликнул Гарри. Он почувствовал, что вся волна неудовольствия Гермионы направилась на Добби.

Когда Гарри и Гермиона вошли в зал, то встретили недовольного Рона.

– Ты совсем с катушек съехала, – накинулся он на девушку. – Макгонагалка наказала меня на два вечера!

– Полегче на поворотах, Рон, – ответил Гарри. – При чем здесь Макгонагал?

– Так ведь она же её позвала! И та вчера в гостиной такой разгон устроила, что туши свет!

– Гермиона не звала профессора Макгонагал, – возмущенно воскликнул Гарри.

– Я просто вас попугала, – подтвердила девушка. – Скорее всего, профессор сама догадалась, что у нас в гостиной происходит, и пришла вас отчитать!

– И не смей так разговаривать с Гермионой! – добавил Гарри.

– Вот именно, – Гермиона едва успела скрыть довольную улыбку, которая непроизвольно возникла сразу после слов Гарри. – Я – не твоя жена, это раз. А во-вторых, не я вчера напилась огневиски!

– Извини, – с сарказмом усмехнулся Рон. – Я помню, что ты – девушка Гарри! А ты, – он насмешливо посмотрел на друга, – уже извинился за то, что вчера немного перебрал?

– Да, а что? – с вызовом ответил Гарри, отстраняя Гермиону.

– А то, что ты – готовый муж-подкаблучник! Ты во всем её слушаешься! И вообще, я тебе ещё за эльфа этого долбанного не высказал! – воскликнул Рон и покосился на подбежавшую к ним Парвати.

– Я не подумала, что Добби помешает тебе, поверь, мы с Гарри тоже от него пострадали, – вмешалась Гермиона.

– Что, тоже подсматривал за вами? – хихикнула Парвати, обнимая Рона за плечи.

Гермиона и Гарри хмуро посмотрели на собирающуюся вокруг них любопытную толпу и пошли к гриффиндорскому столу.

Едва они сели, как подлетели совы с «Волшебным голосом правды». Гермиона отвязала свой экземпляр. Одна из сов кинула газету прямо в тарелку Гарри. На первой полосе большими буквами было написано

Наследство Поттеров

Совсем недавно «Ежедневный Пророк» порадовал нас печальной статьей о том, что Гарри Поттер помнит, как убили его родителей и поэтому теряет сознание в присутствии дементоров. Однако на самом деле нет ничего удивительного в том, что Гарри Поттер рассказывает эту душераздирающую историю.

Министерство Магии не хочет так просто расставаться с мифом о Мальчике-Который-Выжил и Том-Кого-Нельзя-Называть, поэтому будет использовать все средства, в том числе и рассказ психически неуравновешенного юноши. В данном случае «психически неуравновешенный» – это не оскорбительные слова, а медицинский термин. Тот факт, что психика Гарри Поттера не совсем здорова – бесспорный. Его сокурсники не раз становились свидетелями обмороков и приступов головной боли у молодого человека. Добавим сюда его неуемное стремление к славе. Но всему этому есть объяснение.

Гарри – дитя своих родителей, которые погибли, когда мальчику исполнился год. Несмотря на то, что Гарри помнит, как Волдеморт убил Джеймса и Лили, самих родителей он не помнит и знает о них лишь по рассказам их друзей и знакомых. Мы тоже обратились к ним, чтобы составить психологический портрет тех, кто произвел на свет Надежду Волшебного Мира.

Итак, Джеймс Гарри Поттер – отпрыск одной из самых известных чистокровных семей. Во времена учебы в Хогвартсе был одним из самых ярких и талантливых волшебников. Вместе со своим другом Сириусом Блеком всегда находился в центре внимания, любимец Гриффиндора, отличник в учебе и превосходный ловец в команде по квиддичу. Так что смело можно утверждать, что стремление к славе Гарри Поттер унаследовал от отца.

Лили Поттер ( в девичестве Эванс) – маглорожденная волшебница. Все, кто знал Лили, утверждали, что она жила в своем выдуманном мире, поэтому приглашение в Хогвартс девочка восприняла как реализацию своей сказочной мечты. Но волшебная сказка рушилась на глазах – в школе на маленькую ученицу обрушились трудности, Лили рыдала из-за каждой плохой оценки и в конце первого семестра первого года обучения хотела покинуть Хогвартс, потому что написала итоговую контрольную по трансфигурации на «удовлетворительно». Тогда Лили успокаивали и уговаривали профессор Макгонагал и директор Дамблдор. После этого случая учителя зареклись ставить мисс Эванс что-либо ниже «выше ожидаемого».

Шло время, и оказалось, что с впечатлительной Лили было гораздо больше проблем, чем с Джеймсом – вечно наказанным любителем пошутить и попроказничать.

На четвертом курсе профессору Дамблдору едва удалось замять скандал, связанный с тем, что в результате объявленного Лили Эванс бойкота девушка попыталась покончить с собой.

На 7 курсе Лили и Джеймс начали встречаться. Учителя и одноклассники не могли налюбоваться на эту красивую пару. Особенно за них радовался сентиментальный директор. Неприятности не заставили себя долго ждать – Лили забеременела. Но и эту историю удалось замять. Тошноту и обмороки профессор Дамблдор объяснил тем, что на девушку навели темные чары. Памятуя о событиях четвертого курса, директор Дамблдор и Джеймс Поттер скрыли от самой Лили тот факт, что её избавили от нежелательной беременности.

После окончания школы Лили и Джеймс поженились. Некоторое время Лили работала в клинике св. Мунго. Страдания волшебников производили тягостное впечатление на молодую женщину и расшатывали её и без того слишком ранимую психику. Однако попытки мужа оградить Лили от работы встречали с её стороны серьёзное сопротивление, поскольку женщина считала своим долгом спасать мир. Она боролась за права эльфов, пыталась лечить оборотней, варила лекарственные зелья для нужд клиники не только на работе, но и дома, что приводило к ссорам с мужем. Скандалы с Джеймсом Лили переносила очень плохо, а он устал уступать. Лили начала тяготить Джеймса, в семье Поттеров намечался развод.

Естественно, мы можем лишь предполагать, в какой форме состоялось объяснение между супругами, но факт остается фактом: Лили Поттер попала в клинику св. Мунго уже в качестве пациентки. У молодой женщины была тяжелая депрессия. Напуганный Джеймс доверил лечение жены известному психоаналитику Элис Лавгуд. И вновь в семейную жизнь Поттеров вмешался Дамблдор. Он много разговаривал с Джеймсом и, очевидно, переубедил его. После этого директор Хогвартса – могущественный маг, знаток высшей магии и специалист в ментальной магии – произвел манипуляции с памятью Лили, не исключено, удаляя из нее сами воспоминания о том, что ее семья едва не развалилась. Еще некоторое время пробыв под наблюдением миссис Лавгуд, Лили вернулась домой. Причина такой навязчивой заботы директора Дамблдора выяснилась несколько недель спустя: молодая женщина была беременна.

Рождение Гарри улучшило отношения Джеймса и Лили, но ненадолго. Нервы Лили вскоре вновь начали сдавать, что неудивительно, если вспомнить, какие это были времена – в волшебном мире шла война за власть. Поттеры боялись за свою жизнь, пытались спастись, но безуспешно. В результате до сих пор невыясненных обстоятельств родители Гарри погибли. Но их дух, характер, наследственность живет в их сыне.

Продолжение истории о Мальчике – Который – Выжил читайте в следующем номере «Волшебного голоса правды».

Гарри показалось, что вокруг стало темно, а в его легких вдруг исчез воздух. Мама… Такое написали про маму. Попытка свести счеты с жизнью, лечение в волшебной психушке, угроза развода. Нет, это не может быть правдой, это все ложь! Но тогда почему сердце заполнило собой всю грудную клетку? Как в тягучем сне Гарри ещё раз посмотрел на статью, свадебную фотографию своих родителей с подписью «В волшебном мире Поттеры считались образцовой парой, но на самом деле Джеймс устал от истерик своей жены».

– Гарри, – голос Гермионы донесся словно издалека. – Гарри, не верь тому, что здесь написано! Все эти факты подтасованы и подправлены! – он услышал, как задрожал голос девушки.

– Да, Гарри, эта газета – вся лживая! Мы не верим тому, что здесь написано! – вместо Гермионы появилось испуганное лицо Рона.

Ну, допустим, это все ложь, но ведь все это читают! Про отца и мать! Гарри с отвращением посмотрел на уткнувшихся в газеты школьников. Гриффинддорцы смотрели на него с сочувствием, кто-то из других факультетов – с любопытством, удивлением и даже ужасом. Но Малфой и его компания! Спалить эти мерзкие газетенки, которые они держат в руках и ухмыляются!

– Гарри! – Гарри вздрогнул и обернулся.

Возле него стоял профессор Дамблдор.

– Нам нужно поговорить, – мягко, но настойчиво предложил директор.

Глава 25. Ремус и Лили

Гарри спешил по коридору вслед за Дамблдором, который ускорил шаг, едва вышел из Общего зала.

– Сахарные мушки, – произнес он перед гаргулией, и вскоре Гарри стоял в его кабинете.

– Присядь, – Дамблдор указал на кресло.

Гарри сел. В груди нестерпимо давило.

– А теперь выпей ту настойку, которая у тебя в кармане, – мягко приказал профессор Дамблдор.

Гарри подчинился. Дышать стало легче, но тяжесть в груди не исчезла.

– Гарри, прежде всего ты должен знать, что все, написанное в статье, – ложь. Вернее, это тщательно подтасованные факты.

– Я читал в мамином дневнике, что на неё навели темные чары, – тихо произнес Гарри.

– И это на самом деле было так. Я даже сумел узнать, кто это сделал! Не мог же я отправить под суд невиновного человека только для того, чтобы эта история выглядела правдоподобной для Лили и окружающих?

Гарри вяло кивнул.

– Поверь мне, мальчик, я владею блокологией, и поэтому могу многое чувствовать. Я постоянно общался с твоими родителями. Первая беременность твоей мамы закончилась твоим рождением!

– Это правда?

– Конечно, правда, и ты это чувствуешь, – Дамблдор присел рядом с Гарри в другое кресло.

– Там было написано про развод… – Гарри с трудом проглотил невесть откуда взявшийся комок в горле.

– Неправда! – живо отозвался директор. – Джеймс и Лили очень любили друг друга. Да, они ссорились иногда, но это обязательно происходит в каждой семье, даже в самой идеальной! Это были мелкие недоразумения, притирка характеров… О разводе никто даже не думал. Ни до, ни после твоего рождения, Гарри!

– А про клинику св. Мунго? Это правда, что мама обращалась за помощью к психоаналитику? – Гарри опустил голову.

– Правда, но причина была совсем в другом, – Дамблдор вздохнул. – Лили очень тяжело пережила похищение упивающимися смертью. Сначала она страдала от неизвестности, потому что не помнила, что с ней произошло, и начала предполагать самые страшные вещи. Я вернул ей воспоминания, но твою маму продолжали мучить кошмары от пережитого. Поэтому она и обратилась за помощью к Элис Лавгуд. Кстати, она мама Луны Лавгуд, – Дамблдор осторожно улыбнулся.

– Я знаю, – тихо ответил Гарри.

– Элис была подругой Лили. А о том, что она была известным и лучшим психоаналитиком, газета наврала. У Элис была репутация чудачки, да и методы лечения у этой женщины были очень нестандартными и далеко не всем нравились. Но с Лили она отлично ладила. Беседы с миссис Лавгуд всегда помогали твоей маме.

– Она помогла маме и в этот раз? – спросил Гарри.

– Пыталась, – ответил Дамблдор и внимательно посмотрел на Гарри. – Но я посчитал, что Лили нужно избавить от всех воспоминаний, связанных с тем ужасным событием.

– Это возможно? – Гарри удивленно поднял голову и посмотрел директору в лицо.

– Возможно, хотя и очень трудно. Но я сделал это, Гарри. Потому что очень переживал за Лили.

– Но разве мама не почувствовала, что у неё в памяти… провал или как это назвать?

– Почувствовала, но мне и Джеймсу удалось отвлечь все её внимание на другое событие, – профессор Дамблдор снова осторожно улыбнулся. – Лили была беременна. Я это почувствовал, когда общался с ней после похищения. Поэтому я решил как можно скорее избавить её от страданий и переживаний. Я собрал ее мысли в сите воспоминаний, а затем перенес сюда, – профессор поднялся с кресла и, подойдя к одному из шкафов, некоторое время что-то искал там. Наконец, он вернулся и положил перед Гарри небольшую сферу, похожую на ту, в которой хранилось злополучное пророчество в Отделе Тайн Министерства Магии. За стеклом виднелся серебристый пар.

– Зачем вы это храните? – удивился Гарри.

–Потому что воспоминания нельзя уничтожить. Их можно снова вернуть или передать другому человеку, или хранить, – ответил Дамблдор.

Гарри осторожно взял сферу. Он помнил, что его пророчество было теплым, но это стекло оказалось холодным. Гарри вопросительно посмотрел на директора.

– Потому что твоей матери уже нет в живых, – со вздохом ответил Дамблдор.

Гарри продолжал держать сферу, внимательно вглядываясь в серебристую дымку, клубящуюся за стеклом.

– Не думаю, что тебе нужны эти воспоминания, Гарри, – Дамблдор осторожно забрал у него сферу. – Там много страха и отчаяния, а это не то, что тебе нужно сейчас. После того, как я забрал это у твоей мамы, она больше ничего не помнила о произошедшем и переключилась на другие заботы. Например, она очень радовалась тому, что у неё будет ребенок.

– Значит, точно никакого развода не планировалось? – со вздохом облегчения спросил Гарри.

– Конечно, нет, мой мальчик! – воскликнул профессор Дамблдор. – Джеймс пережил такой ужас, когда обнаружил пропажу Лили. Он очень любил твою маму. А какой он был заботливый, когда она ждала тебя!

На губах Гарри появилась слабая тень улыбки, и тут же исчезла вновь.

– В статье было сказано про… про попытку… – Гарри не договорил.

Дамблдор понимающе вздохнул, и Гарри почувствовал, что он ожидал этого вопроса.

– Это произошло на 4 курсе… Лили всегда очень нравилась противоположному полу … было в ней что-то притягательное…

Гарри увидел, что Дамблдор ослабил блок, позволяя ему увидеть яркие воспоминания. Четырнадцатилетняя худенькая девочка с темно-рыжими волосами и знакомыми зелеными глазами не была той красавицей, которой Гарри привык видеть маму в своих воспоминаниях, но будущий потенциал уже ощущался.

– Поэтому не было ничего удивительного в том, что на неё заглядывались те парни, которые нравились её подругам и одноклассницам. Это послужило причиной ссоры Лили с её подругой. Но девушки не просто поссорились. Анна начала рассказывать всем друзьям и прежде всего одноклассникам, что Лили говорила о них плохие вещи. У той – кривой и длинный нос, у той – ужасный характер, та – ябеда и подлиза, и это подействовало. И не только на девушек. Даже несколько парней поддались на эту провокацию. В общем, Лили объявили бойкот. Причем, с девушкой не просто не разговаривали, её обижали. С подачи бывшей подруги Анны.

Лили зашла в библиотеку и села за стол. Одноклассницы тут же встали и с презрительным фырканьем отошли. Вечером в гостиной Гриффиндора ученики делали уроки. Лили сидела в стороне. Рядом с ней на диванчике больше никого не было. Записка, прилетевшая к ней в руки, изображала карикатуру на Лили, из глаз которой лились реки слез, а в руке был зажат кусок исписанного пергамента с огромной буквой Т. Лили встала со стула, который был выпачкан красными чернилами. Девушка плелась позади своего класса на урок зельеведения. К ее мантии была приклеена записка «Трахни меня. Можно по голове». Все это промелькнуло в голове Гарри – мыслеобразы Дамблдора.

– Но почему этого никто не прекратил! – воскликнул Гарри. – Куда смотрел мой отец? Неужели он тоже участвовал во всем этом?!

– Разумеется, нет, Гарри, – мягко ответил Дамблдор. – Видишь ли, 14 лет – это такой возраст. Вроде бы и времена первой влюбленности, но мальчишки скорее согласны умереть под пытками, чем сознаться, что им нравится какая-то девушка. Мальчики держатся отдельно, девочки отдельно. И у всех в глазах читается – ох, уж эти девчонки! Ох уж эти мальчишки! Джеймс тогда был больше увлечен квиддичем, дружбой с Сириусом и Ремусом, ну и конечно же шутками-проказами. Я думаю, что он даже не понял, что происходит с Лили. Да и девочка все переносила молча.

– Ну а декан? Староста? Неужели никто ничего не замечал! – снова воскликнул Гарри.

– Увы, – искренне вздохнул Дамблор. – Звучит парадоксально, но ситуация складывалась так, что никто не пожаловался, никто ничего не сказал.

– Но вы же владели блокологией!

– Да, – согласился директор. – Но я не могу ходить и все время прислушиваться ко всем детям. Ты сам знаешь и чувствуешь, что это нереально. Обычно я присматривал за несколькими особо неспокойными или даже неблагополучными детьми. Как у директора, у меня очень много обязанностей и хлопот. Лили относилась к числу примерных учениц. Поэтому я упустил её проблему. Издевательства одноклассниц и некоторых старшеклассниц, безусловно, действовали на Лили. Очевидно, девочка нервничала, переживала. Стала рассеянной и начала съезжать в учебе. Увы, когда хороший ученик начинает получать плохие отметки, некоторые педагоги начинают думать, что он зазнался, перестал стараться, и начинают «справедливо» выставлять заслуженные баллы. А Лили не хотела жаловаться. Думаю, что ты её понимаешь, Гарри… – Дамблдор внимательно посмотрел на своего ученика.

– И вот наступил момент, когда девушка отчаялась…

– Кто её спас? – спросил Гарри, пораженно глядя на Дамблдора.

– Ремус. Видишь ли, из-за того, что он оборотень, у него очень хорошо развито чутье. Он сам признавался, что остро ощутил беспокойство и отчаяние, исходившее от Лили в тот вечер.

Ремус оторвал взгляд от учебника и покосился в сторону сидящей в кресле Лили. Все – её поза, выражение лица и, наконец, бездействие – заставляли Ремуса настораживаться. А своему чутью он привык доверять. Особенно оно обострилось недавно, когда началось интенсивное половое созревание. Ремус подумал о том непонятном конфликте Лили с Анной Миллер, который длился уже Бог знает сколько времени. Он слышал, что несколько девчонок теперь не разговаривают с Эванс. Не поделили каких-то крутых парней-старшекурсников. Дуры-девчонки, что ещё сказать? Разве это проблема? Рем вспомнил, что через 4 дня начнется полнолуние, а от разгулявшихся гормонов помогает только охлаждающее зелье, которое дает мадам Помфри. Знали бы эти дурехи, как стыдно принимать такое лекарство из рук женщины. Да, она школьный врач, но все равно женщина!

Лили встала с кресла и принялась складывать свой портфель. Её пышные волосы были заплетены в косу. Ремус заметил в волосах запутавшуюся жевательную резинку. Нет, ну это точно какая-то сволочь сделала! Каким заклинанием можно убрать эту гадость, если захвачено столько волос?! Разве что у мадам Помфри есть какое-нибудь средство?

– Лили, – окликнул её Ремус.

Девушка удивленно вздрогнула и повернулась к нему.

– Извини, – Ремус почему-то смутился. – У тебя жвачка в косе застряла. Пошутил кто-то неудачно, наверное.

Лили равнодушно пожала плечами.

– Я уже пробовала её вывести, – и продолжила застегивать свой портфель.

Наверное, эта отрешенность и насторожила Люпина. Поэтому, когда все расходились, он только сделал вид, что ушел, на самом деле не спуская с Лили глаз. Смутные опасения подтверждались тем, что Лили явно всех пережидала. Наконец, все ушли. Девушка, посидев ещё немного, достала из портфеля флакон. Затем быстро, едва ли не одним глотком, выпила содержимое.

Ремус почувствовал, что сердце его часто застучало – этого не может быть! Наверное, это лекарство. Но чутье кричало о другом. Ремус бросился к девушке.

– Лили! Ты что выпила?!

Лили испуганно посмотрела на парня. Затем её взгляд начал затуманиваться.

– Ремус… Я не хочу… Я боюсь!

Что бы она ни выпила, нужно вызвать у нее рвоту. Самое главное, чтобы это не оказалось зелье моментального действия. Ремус бегом затащил ее в туалет, по привычке в мужской, хотя сейчас это не имело никакого значения, и вскоре уже помогал умыться дрожащей девушке. Только сейчас он начал кричать на нее:

– Ты что наделала?!

– Я сглупила, – Лили всхлипывала. – Пожалуйста, не говори никому!

– Я не скажу, – пообещал Ремус, – но нужно идти к мадам Помфри! А если яд успел подействовать?

– Это не яд, – ответила Лили, продолжая дрожать. – Это сонное зелье. Если выпить большую дозу, заснешь и не проснешься.

– Ремус пообещал Лили, что никогда никому не расскажет об этом, – продолжил свой рассказ Дамблдор. – Но он думал об этом, потому что был потрясен произошедшим. И я почувствовал эти мысли… Ремус … из-за своей болезни был как раз одним из тех учеников, за которыми я присматривал. Я поговорил с ним и таким образом узнал о том, что произошло с Лили.

– Вы прекратили бойкот? – спросил Гарри.

– Он прекратился сам собой. После того поступка Лили стало по-настоящему все равно, что будет дальше с её изоляцией. А тем временем уже многие стали понимать, кто такая Лили, и кто такая Анна и её подруги.

Гарри потрясенно смотрел перед собой. Дамблдор молча и внимательно смотрел на него.

– Меня волнует вот что, – наконец произнес директор. – Откуда Волдеморту стало известно об этом случае. Ведь Ремус сдержал свое слово. Об этом не знал даже Джеймс.

– Крысеныш пронюхал, – мрачно бросил Гарри. – Из-за своего умения преобразовываться он наверняка много кое-чего подслушивал!

– Возможно, – согласился Дамблдор. – Тогда Джеймсу и его друзьям исполнилось 15… они вполне могли уже начать преобразовываться. Анимагия была их очень серьёзным увлечением. Это и объясняет, почему Джеймс и Сириус почти ничего не знали про конфликт с Лили.

*

Выйдя из кабинета директора, Гарри почувствовал, будто его голову сдавили в тисках. Дамблдор посоветовал ему зайти в комнаты, где живет Тонкс, чтобы поговорить с Ремусом.

– Если почувствуешь в себе силы, приходи на уроки, – поднимаясь со своего кресла, посоветовал профессор.

Гарри не хотел идти на уроки. Сама мысль о том, чтобы встретить кого-нибудь из школьников сейчас, казалась ему ужасной. А вот поговорить с Ремусом… Пожалуй.

В комнате, где жила Нимфадора Тонкс, царил творческий беспорядок. То тут, то там виднелись стопки непроверенных рефератов, на которые было наложено заклинание неприкосновенности. Учебники по правилам ведения волшебных дуэлей и защите от темных искусств стояли на полках, лежали на столе и валялись возле кровати. Маленький Сириус добавил в интерьер свои разбросанные игрушки. Под присмотром Ремуса ребенок ползал по расстеленному коврику и внимательно изучал все, что попадалось на его пути.

Гарри встретился с добрым сочувственным взглядом Ремуса и почувствовал, что его накрывает теплая волна благодарности.

Сириус радостно взвизгнул, увидев Гарри. Через минуту, преодолев на четвереньках коврик, малыш требовательно протянул руки. Гарри поднял его.

– Тони разрешила быть нам здесь сколько угодно, – сказал Ремус и, с улыбкой показав на малыша, добавил, – я не блоколог, как ты, Гарри, но по-моему, он требует, чтобы ты покатал его на метле.

Гарри улыбнулся. Головная боль стала уже вполне терпимой.

*

К обеду Гарри проголодался. Сначала у него возникла мысль, что можно попросить Добби принести ему что-нибудь из кухни, но не прятаться же вечно от всей школы из-за этой дурацкой статьи! Да и Добби… Гарри вспомнил, что с утра видел эльфа крепко спящим под кроватью. Проспался ли этот чокнутый освобожденный из рабства? Но самое главное – Гермиона очень волнуется. И не за Добби, а за него – Гарри!

Гарри осторожно вошел в Общий Зал. Все, кто его замечал, замирал на полуслове и начинал таращиться. Некоторые неловко отводили глаза, но таких было немного. Голова почему-то снова начала болеть.

– Гарри! – Гермиона сделал ему навстречу несколько шагов. Затем, взяв его за руку, подвела к обеденному столу.

– Как ты? – с искренним беспокойством спросил Рон.

Гарри неопределенно повел плечом.

– Если бы про меня очередную гадость написали, я бы, наверное, уже и не расстроился. Но мама…

– Гарри, Дамблдор собирал нас всех и такую речь держал! Я уверена, что его слова произвели впечатление на всех! – воскликнула Гермиона.

– Да, – подхватил Рон. – Он призвал всех не читать этот «Волшебный голос», а ещё сказал, что это все неправда про твоих родителей, что они были очень даже нормальными и добрыми людьми! Что он там ещё говорил, Гермиона? Ну, говори, ты же умеешь чуть ли не дословно!

– Профессор Дамблдор сказал следующее, – важно кивнула Гермиона. – Про каждого человека можно написать такое, что можно только ужаснуться. Пусть каждый из вас представит, что нечто похожее написали про его родителей. Это отвратительно. Тем более по отношению к Гарри, который рано осиротел и знает о своем отце и матери только по рассказам друзей. Я не могу запретить вам читать «Волшебный голос правды», но я прошу вас игнорировать эту газету, выливающую грязь на ни в чем не повинных людей!

– Да, классная речь была. Даже этот хорек, – Рон с отвращением кивнул на слизеринский стол, – заелозил на месте и спрятал свой экземпляр под свою задницу!

– Все будет хорошо, Гарри, – Гермиона заботливо погладила его по плечу. – А сейчас поешь.

Гарри пододвинул к себе тарелку с супом и принялся за еду.

*

Возле выхода из Зала он заметил Малфоя в обрамлении Кребба, Гойла и Мелисент. Гермиона предупреждающе взяла Гарри за руку.

– О, а вот и наш бедный несчастный Поттер, – протянул Малфой. Его дружки заухмылялись. – Так твоя чокнутость передалась тебе от твоей мамаши? Как все запущено!

– Закрой рот, Малфой! – воскликнула Гермиона, крепче сжимая руку Гарри, чей взгляд стал спокойно-опасным.

– Я бы на твоем месте каждое лето проходил курс лечения у миссис Лунатички, как когда-то твоя грязнокровая мамочка! – поигрывая волшебной палочкой, продолжал издеваться Драко.

– Лучше бы ты молчал, Малфой, – спокойно предложил Гарри, и Гермиона испуганно на него посмотрела. – Иначе я тебе напомню кое-что про твою чистокровную мамочку. Спроси у своего папы, чем она занималась во время сходок его дружков, и после этого посмей мне ещё что-нибудь сказать про мою маму! – голос Гарри сорвался, и он замолчал, с ненавистью и отвращением глядя на Малфоя.

– И в следующем номере «Волшебного голоса» попроси Риту Скитер для разнообразия написать правду про своего отца! Номер выйдет – закачаешься! Придется вводить возрастной ценз! – добавила Гермиона. – Идем, Гарри!

Драко побледнел.

Девушка быстро направилась к двери, а Рон растолкал оторопевших слизеринцев, чтобы удобнее было пройти.