Следующие несколько дней нового учебного года прошли удивительно спокойно и хорошо. В основном из-за того, что уроки были довольно интересными, а защиту от темных искусств вела веселая и острая на язык Тонкс. Её уроки чаще всего были практическими. Молодая женщина превосходно владела защитными, оглушающими и многими другими ранее неизвестными школьникам чарами, поэтому все с удовольствием наблюдали, как она показывает свои умения. Но коньком Тонкс были остроумные комментарии ошибок и неучтивого поведения. Некоторые старшеклассники, увидев молоденькую женщину, решили, что слушаться вчерашнюю школьницу вовсе необязательно, и даже можно, подмигнув ей, попросить, чтобы много не задавала. Но Тонкс тут же находила фразу для прекращения этого безобразия.

– Я понимаю, что твои умненькие глазки очаруют Гризельду Марчбенкс, - пожала плечами Нимфадора, глядя на Дина Томаса, – но, увы, она очень любит спрашивать на экзаменах.

На каждый урок Тонкс приходила с разным цветом волос, а иногда менялась с блондинки на брюнетку по два раза в день. Это вызывало среди девушек много завистливого шепота, а среди юношей одобрительно-недоуменные восклицания.

Прослышав про странное имя новой преподавательницы, ученики между собой называли Тонкс Нимфой.

*

«Волшебный голос правды» тем временем продолжал выходить и даже приобрел популярность среди учеников. В течение первой недели учебы на страницах газеты появлялись статьи про магглов, их странные порядки. Корреспондент Правдолюб задавался вопросом, почему волшебное сообщество старается жить незаметно для магглов.

Министерство Магии спрятано под землей, клиника Святого Мунго ютится в заброшенном магазине. Чемпионат по квиддичу едва не сорвался из-за того, что на облюбованном месте свой лагерь разбили Свидетели Иеговы – магглы, остро нуждающиеся в лечении в той самой спрятанной от них клинике.

– Ничего страшного, – говорила Гермиона, которая внимательно читала каждый номер «Волшебного голоса», – такие публикации периодически появлялись и раньше.

– Но поднятые вопросы вполне логичны. Действительно, почему мы, волшебники, прячемся от магглов? – возразил ей Рон.

– Потому что не хотите с ними общаться, – снисходительно ответила Гермиона. – Это же совершенно очевидно. Да и «Ежедневный пророк» об этом писал. Магглы не владеют магией, а значит – никуда не могут подвинуться. Под землей достаточно построек и без волшебства, да и вверх на небоскребах они тоже взлетели. Волшебники хотят жить в своем мире, магглы в своем, вот и все.

– А мне не нравится, что в этих статьях магглы показаны как полные кретины, – произнес Гарри.

– Это готовится почва для правительства Волдеморта, – ответила Гермиона, – но только не все так просто, в «Ежедневном пророке» пишут статьи, в которых говорится о том, что у магглов очень много хороших идей, которые можно использовать в нашем, волшебном, мире. Профессор Дамблдор посоветовал это напечатать.

– Идет война за наши умы, – усмехнулся Гарри.

*

Впрочем, никто из школьников не зацикливался на выходящих газетах-соперницах. Учебный год продолжался, загружая учеников все большим и большим количеством домашних заданий. На второй неделе нового учебного года началось формирование команд по квиддичу. К большому изумлению Гарри, профессор Дамблдор вызвал его к себе и сказал, что Гарри может вернуться в сборную Гриффиндора.

– УРА! – радостно кричал Рон, – Ты и я в одной команде!

– Гарри, это правда? – насторожилась Гермиона.

– Правда, – довольно ответил Гарри. – Профессор Дамблдор сказал, что я владею блокологией на хорошем уровне, такого огромного количества дополнительных уроков, как в прошлом году, у меня не будет, так что… если я хочу…

– А ты хочешь? – спросила Гермиона, едва сдерживая разочарование в голосе.

– Конечно, хочу. Я на метлу не садился сто пятьдесят два года! – воскликнул Гарри.

– У меня тоже «Молния»! – Рон потер руки и даже зажмурился от счастья. – А ты, Гермиона, не переживай, я обещаю, что не буду мучить Гарри на тренировках, так что у него хватит сил и на свидания с тобой, – он хихикнул. – Но вот если ты его будешь заставлять учить все уроки!..

– Погоди, Рон, – Гермиона прищурилась, – что значит, ты не будешь слишком мучить Гарри на тренировках? Ты не хочешь уступить Гарри место капитана?

Гарри от изумления приоткрыл рот, Рон последовал его примеру.

– А что тут такого? – продолжила девушка. – Ведь ты староста школы, у тебя много ответственных поручений и обязанностей. Староста и капитан – справишься?

– Справится, – ответил Гарри за друга. – Я, на самом деле, не хочу быть капитаном. Я давно не играл и наверняка потерял форму, к тому же капитан должен уметь быть жестким на тренировках, а я к этому не привык. Когда я раньше играл, то слушался, а не приказывал. А у Рона уже есть опыт. В прошлом году его команда получила кубок.

Рон уважительно и потрясенно посмотрел на Гарри. Гермиона почему-то улыбнулась, словно ответ парня её обрадовал, и сказала:

– Тебе виднее, Гарри. Хотя педагогического опыта тебе не занимать. Но… В конце концов, капитанская должность забирает много сил и нервов, а тебе нужно заниматься анимагией и высшей магией, – добавила она мысленно.

– Я справлюсь, – волнуясь, ответил Рон, – просто… просто, в общем, не обижайся, Гарри, но ты прав, ты хороший игрок, но для капитана нужна жесткость. Я в прошлом году нагавкался на тренировках, ну, тяжело было, серьёзно говорю.

– Я знаю, – спокойно улыбнулся Гарри, – поэтому и не хочу быть капитаном.

– А Джинни будет теперь загонщиком, она давно хотела, но у нас не было ловца, а теперь вот есть, – Рон счастливо вздохнул и этим же вечером назначил дату и время первой тренировки.

*

Гарри и Гермиона старались видеться с маленьким Сириусом. Пока Тонкс давала уроки, с её сыном сидел Добби. Все свое свободное время молодая волшебница уделяла малышу. А ещё, Гарри это видел благодаря блокологии, Нимфадора часто виделась с Люпином.

Вечерами, когда Гарри еще трудился над домашними заданиями, Гермиона вязала шапочки, кофточки и штанишки для Сириуса.

– А что ж больше не вяжешь для эльфов? – не удержался от ехидного вопроса Рон.

– Если бы этих бедняг можно было так просто освободить, – ответила девушка. – Я разговаривала с Добби, и поняла, что эльфы слишком долго находились в рабском положении, они привыкли прислуживать и боятся потерять своих хозяев.

– Ушам не верю, ты решила бросить эту глупую затею?! – обрадовался Рон.

– Я решила поменять методы борьбы, – слегка повысила голос Гермиона. – Отношение к эльфам должны изменить сами волшебники! Я продолжаю работать над книгой «Хотят ли эльфы быть рабами».

Гарри оторвался от своего реферата по волшебному праву и очень выразительно посмотрел на покатывающегося от смеха Рона. Залепить ему подзатыльник, что ли, пользуясь своими знаниями по высшей магии? Видит же, что у Гермионы пунктик на эльфах, так нет же, надо достать человека!

– Тебе делать больше нечего? – хихикал Рон. – Занялась бы более приятными вещами, а то пока напишешь про своих рабов, Гарри уведет какая-нибудь фифа-шестикурсница. У него после выхода интервью столько поклонниц завелось, так что будь начеку!

Гермиона обиженно поджала губы и ревниво посмотрела на Гарри. Тот, слегка смутившись, сделал вид, что сильно задумался над рефератом. Ну, это Рон уже перегнул. Подумаешь, эльфы! О них просто не надо говорить. Зато на один пунктик Гермионы масса разных достоинств приходится: кто домашние проверит лучше, чем она, а кто ненавязчиво проследит за тем, чтобы все было выучено, мантии отданы в стирку, носки не воняли, очки не были покрыты грязными пятнами и следами от пальцев? Впрочем, это все ерунда (ведь до шестого курса с этими обязанностями справлялся как-то сам), самое главное, что её никто не заменит в комнате за рыцарем сэром Кэдоганом. О, только она знает и чувствует, как что надо делать. Да и просто спать, прижавшись к ней во сне под теплым одеялом – сплошное удовольствие. А Рон про какую-то дурацкую брошюрку шутит, балбес!

Вязала Гермиона с применением магии очень быстро, и поэтому едва ли не каждый день маленький Сириус получал обновки. К тому же вещи, подаренные Гермионой, были куда наряднее и разнообразнее сничевой одежды Добби.

– Маленький модник, – ласково приговаривала девушка, надевая на Сириуса шапочку с разноцветными помпончиками. – Смотри-ка, Гарри, ему нравится!

Малыш улыбался и изо всех сил пытался рассмотреть, что такое симпатичное на него надели. Гарри прикасался волшебной палочкой к игрушкам, и они меняли цвет. Сириус, тихонько сопя, разглядывал последствия магии. Тонкс, заваленная рефератами, сидела в учительской и мысленно благодарила Гарри и Гермиону за то, что играют с её ребенком. Гарри чувствовал, что очень сильно привязался к своему маленькому крестнику, умеющему делать уши, как у Добби.

Иногда Гарри видел Люпина. Он появлялся у Тонкс через камин, но поскольку многие в школе знали, что Ремус – оборотень, то его появление не афишировалось.

– Пойдем к озеру, – предложила Гермиона Гарри, усаживая Сириуса в волшебную коляску. – Погода чудесная. Пока барсучок будет спать, можно поучить уроки.

Они пришли под свой любимый вяз, под которым уже давно устроился Рон.

– Вы с малым? – небрежно спросил он, выглянув из-за книги.

– Да, – ответила Гермиона и строго добавила, – тебе не нравится Сириус?

– Нет, он прикольный. Просто я не люблю детей вообще.

– Очень жаль, – Гермиона достала из коляски ребенка.

– Ты одна в семье была, вот и люби детей. А нас семеро росло! – сказал Рон и кисло пронаблюдал за тем, как Гермиона начала тетешкать малыша.

– Что, Поттеры, зарабатываете себе баллы на экзамены? – насмешливо-лениво протянул голос Малфоя. – Любимчики Нимфы, свои в доску, а эта разноцветная курица и рада, что спихнула своего байстрюка двум дуракам.

– Ты не смеешь так говорить про профессора Тонкс! – гневно вскрикнула Гермиона.

Лицо Гарри напряглось. Рон вскочил.

– А что неправильного я сказал? – невинно спросил Малфой. – Никто не заставляет нашу Нимфу менять свои перья на голове по пять раз на день. Или вы обиделись за байстрюка? Так это правда. Профессорша наша не замужем, а ребенок у неё родился? С чего бы это? Уж не от рождающего ли заклинания?

– Тебе до этого не должно быть никакого дела, Малфой! – процедила Гермиона, дрожа от гнева и возмущения.

– Я с тебя баллы сниму за оскорбление преподавателя! – прорычал Рон.

– Ну, конечно, что же ещё можно было от тебя услышать, Уизли, – Драко растянулся в нехорошей улыбке. – Только это ты и умеешь делать – баллы снимать. Побеги ещё и расскажи директору!

– Какой же ты мерзавец! – Гермиона брезгливо скривилась. – Ведь профессор Тонкс – твоя родственница!

– В нашем роду нет поганых грязнокровок, – веско ответил Малфой. – Все нормальные женщины выходят замуж, а не рожают от кого попало. Кстати, вы случайно не знаете, кто отец этого маленького генетического урода? Может, ты, Поттер, постарался? Что-то он на тебя похож своими черными патлами.

Гарри резко повернулся к Драко и, прежде чем Рон успел крикнуть про 10 баллов со Слизерина, невидимая рука схватила Малфоя и швырнула в озеро.

Гермиона и Рон громко рассмеялись. Отплевывающийся Драко под удивленные возгласы других школьников и улюлюканье гриффиндорцев, вылезал из озера. Гарри едва сдерживал улыбку.

Глава 17. Черная жизнь Сириуса Блека

Если не считать уроков по зельям и нескольких незначительных стычек с Малфоем, первые дни учебы прошли настолько спокойно и хорошо, что Гарри даже насторожился. Беда не заставила себя долго ждать. Однажды утром в Общий зал влетела огромная стая сов с «Волшебным голосом правды». Ученики с интересом погрузились в чтение, потому что первую страницу украшала огромная фотография Сириуса Блека с надписью «Видели ли вы этого волшебника». Эта была та самая фотография, которую разослали по всему волшебному миру, когда Гарри учился ещё на третьем курсе, а Министерство Магии охотилось на сбежавшего узника Азкабана.

– Обещанная правда о Сириусе Блеке, – произнесла Гермиона, устраивая газету на столе, чтобы читать и завтракать одновременно. Гарри тоже склонился над страницей.

[b]Черная жизнь Сириуса Блека[/b]

Он провел 12 лет в Азкабане, куда был отправлен без суда и следствия. В свое время он был одним из самых талантливых учеников Хогвартса. А сколько девичьих сердец было разбито молодым красавцем, принадлежащим к одному из самых древних и знатных волшебных родов! Имя этого человека – Сириус Блек.

Сириус не был похож ни на кого из членов своей семьи. Возможно, поэтому Волшебная Шляпа распределила его на Гриффиндор, а не на Слизерин, где в свое время учились все члены семейства Блеков.

Поступив в Хогвартс, Сириус сразу проявил свой недюжинный талант. Все предметы, даже такие сложные, как трансфигурация и зелья, давались ему с поразительной легкостью. Возможно, это послужило одной из причин того, что Сириус Блек был не только самым умным юным волшебником, но и самым талантливым проказником в Хогвартсе. Он и его лучший друг Джеймс Поттер.

«Они были словно братья, все знали неразлучную пару Джеймс Поттер – Сириус Блек», – с грустным вздохом вспоминает своих учеников профессор Минерва Макгонагалл.

И хотя после окончания ими Хогвартса прошло больше 20 лет, профессора до сих пор вспоминают их с доброй улыбкой. Ещё бы, этим сорванцам было все нипочем! Украсть конфискованные грозным школьным сторожем вещи, продавать шутки и проказы собственного изобретения. А равных им по розыгрышам в Хогвартсе нет до сих пор! – уверяют учителя, которые проработали в школе не один десяток лет.

«У Сириуса был дар что-нибудь выдумать, кого-либо разыграть или замечательно пошалить, – вспоминает о своем друге одноклассник Ремус Люпин. – А ещё Сириус умел находить выход практически из любой ситуации. Когда Сириус узнал, что я – оборотень, он не отвернулся от меня, а продолжал оставаться моим другом. Он и Джеймс стали анимагами, чтобы общаться со мной, когда я превращался в волка. На такой поступок способны только неординарные и талантливые личности, которыми являлись Сириус и Джеймс. Мы не перестали дружить и после школы», – продолжает свой рассказ Ремус Люпин и в его печальных карих глазах блестят слезы ностальгии.

Сириус был шафером на свадьбе Лили и Джеймса Поттеров, а впоследствии и крестным отцом их сына Гарри. И никто ещё не мог предвидеть, какой ужасный рок навис над молодым Блеком. Джеймс и Лили погибли при загадочных обстоятельствах, а Сириус был отправлен в Азкабан. В любой книге по современной магии вы прочтете, что Джеймс и Лили были убиты Темным Лордом. Однако эта версия была принята без единого доказательства. Журналистское расследование, тщательно проведенное нашим корреспондентом Правдолюбом, показывает нам две основные существующие версии.

1. Сириус Блек был назначен Хранителем Тайны Поттеров и предал их, выдав их местонахождение лорду Волдеморту. Один из ближайших друзей Джеймса Поттера Питер Петтигрю пытался задержать негодяя, но Блек, находясь в невменяемом состоянии после исчезновения Лорда и гибели Поттеров, произвел взрыв, в результате которого Питер Петтигрю и ещё 12 магглов погибли. Блека схватили и посадили в Азкабан, где он провел следующие 12 лет своей жизни.

2. В последнюю минуту Поттеры по просьбе Сириуса Блека поменяли Хранителя Тайны. Опасаясь преследования со стороны Волдеморта и Упивающихся смертью, Блек предложил доверить Тайну Питеру Петтигрю – давнему другу семьи, человеку скромному и неприметному. Он-то и оказался настоящим злодеем, предавшим Джеймса и Лили и подставившим Сириуса Блека. В последнюю секунду перед тем, как произвести взрыв, Петтигрю якобы преобразовался в крысу и шмыгнул в канализацию. Последующие 12 лет мистер Петтигрю прожил в виде крысы, опасаясь, что Сириус Блек сбежит из Азкабана, чтобы отомстить своему бывшему однокласснику.

Обе версии неправдоподобны. В первом случае совершенно очевидно, что предательство Сириуса Блека – это ложь и клевета. А вторая версия, которую сейчас активно расследует Министерство Магии, вообще напоминает маггловский сериал.

Но какими бы ни были эти версии, неопровержимым остается тот факт, что Сириуса Блека – представителя одной из лучших чистокровных волшебных семей посадили в Азкабан без суда и следствия.

Не потому ли, что тогдашнему Министерству Магии было нужно, чтобы этот волшебник исчез?

Дерзкий побег из Азкабана Сириусу Блеку удался из-за его умения превращаться в собаку. Никто, кроме его ближайших друзей, не знал, что Блек – незарегистрированный анимаг. Преобразовавшись в исхудавшего пса, Блек протиснулся сквозь решетки и покинул страшную крепость. Пока Министерство Магии тратило все силы на поимку Сириуса Блека, сам Сириус прятался и тайком контактировал со своим крестником – Гарри Поттером. Общаясь с мальчиком, Сириус находил в себе силы жить дальше. И хотя Гарри только внешне походил на своего отца, Сириус старался не замечать, что его крестник неуравновешен, вспыльчив и нездоров (у Гарри Поттера бывают частые приступы головной боли).

Профессор Дамблдор пытался доказать Министерству Магии, что Блек невиновен, но правительство даже не начало расследование его дела, заставляя таким образом жить в изгнании невиновного человека.

Обессиленный необходимостью постоянно скрываться, Сириус Блек находит пристанище в заброшенном доме своих родителей. Его жизнь теперь была в относительной безопасности, но зато начались невыносимые страдания от ощущения того, что один Азкабан сменился на другой. Сириус едва ли не сходил с ума: его собственная жизнь не удалась, сын лучшего друга явно психически нездоров. И в этот момент отчаяния, словно луч света в кромешной тьме, в измученном сердце Сириуса Блека вспыхнула любовь к его двоюродной племяннице Нимфадоре Тонкс. Молодая девушка всегда отличалась добротой и веселым нравом. Она помогала Сириусу скрываться, всячески поддерживала его. Сириус и Нимфадора полюбили друг друга.

«Он был моим первым мужчиной. С ним я познала любовь и наслаждение от любви», – признается молодая волшебница.

Тем временем Министерство Магии вело холодную войну с профессором Дамблдором, пытаясь вмешиваться в дела Хогвартса. «Ежедневный пророк» едва ли не в каждом номере писал про мышей в голове старенького директора. Однако добрый и в общем-то безобидный на вид дедушка решил действовать решительно. В школе начала тайно действовать так называемая Армия Дамблдора, которой руководил Гарри Поттер – любимец директора, чьи интересы в отсутствии главного защитника были очень и очень ущемлены. Подростки серьёзно готовились в случае необходимости взять Министерство Магии штурмом и сделать профессора Альбуса Дамблдора новым Министром Магии. В тот роковой вечер власть попытались захватить и так называемые Упивающиеся Смертью – люди, которые воспользовались слухами о возрождении лорда Волдеморта, и решившие также отхватить свой кусочек власти. В результате беспорядочной волшебной стрельбы Сириус Блек погиб.

«Он хотел всего лишь защитить своего неуравновешенного крестника, которого продолжал любить, несмотря на его поведение, – говорит Ремус Люпин. – Смерть моего друга была нелепой, и потому я не могу с ней смириться до сих пор».

После смерти Сириуса Нимфадора Тонкс долго не могла прийти в себя. Её первая и единственная любовь погибла, а сама убитая горем женщина узнала, что беременна. Сириус Блек-младший родился на день влюбленных, 14 февраля, и стал напоминанием о большой любви Сириуса и Нимфадоры.

«Мой маленький сын как две капли воды похож на отца», – говорит молодая женщина.

Но беды продолжают преследовать Тонкс и её ребенка. Несмотря на то, что Министр Магии вновь наладил хорошие отношения с профессором Дамблдором, Корнелиус Фадж по-прежнему не доверяет директору Хогвартса, боясь, что Дамблдор все-таки захватит власть. Поэтому людей, имеющих хорошие отношения с директором, под любым предлогом увольняют из Министерства. Нимфадора Тонкс осталась без работы. К счастью, профессор Дамблдор пригласил её преподавать в Хогвартсе защиту от темных искусств. Но всем известно, что эта должность не приносит счастья. Возможно, бедная, оставшаяся без возлюбленного, женщина станет исключением, а, быть может, уже следующим летом Нимфадоре Тонкс придется подыскивать себе новое место.

– Какой ужас, Гарри, – жалобно произнесла Гермиона, закончив читать.

– И к чему было все это? Ладно я – псих, этим уже никого не удивишь, но Сириус… Тонкс.

– Как это подло, вывернуть все наизнанку, сделать достоянием общественности многие личные вещи только лишь для того, чтобы продолжить формирование образа мерзкого правительства! – Гермиона отшвырнула газету. Есть ей больше не хотелось.

Гарри посмотрел на стол, за которым сидели учителя. Тонкс читала газету, стараясь полностью за ней спрятаться. Профессор Макгонагалл изумленно перечитывала то место в статье, где её цитировали. Хагрид, Флитвик и профессор Спраут с сочувствием смотрели на Тонкс. Профессор Дамблдор, нахмурившись, перечитывал газету.

В этот день у класса Гарри не было уроков по ЗОТИ, поэтому Гарри не видел Тонкс, но думал о ней целый день. Он вспоминал свои ощущения, когда вышла первая статья Риты Скитер, в которой было написано, что Гарри до сих пор плачет ночами по своим родителям. Потом было ещё много статей, в которых Гарри был показан то мальчиком, страдающим нервными расстройствами, то героем, которого не поняли современники, то пророком, которого, как известно, нет в своем отечестве. И все равно ему было неприятно читать про себя подобный бред, иммунитет к такому не хотел вырабатываться. Каково же тогда бедной Тонкс? Новая статья вызывала в Гарри желание порвать «Волшебный голос» на части и отнимать газету у всех школьников. Слезливо-жалостливый стиль, которым описывалась история Сириуса и Тонкс, бесил Гарри, доводил до исступления. Но ведь не говорили же этих слов для газеты ни Ремус, ни Тонкс, ни профессор Макгонагалл!

– Нужно поговорить с Тонкс, – произнесла подошедшая к нему Гермиона.

Уроки только что закончились. Гарри чувствовал себя усталым, но есть по-прежнему не хотелось.

Они нашли профессора Тонкс в её кабинете. Молодая волшебница расстроено смотрела на сложенную газету. Статья «Черная жизнь Сириуса Блека» была украшена несколькими фотографиями самого Сириуса, а также улыбающейся Нимфадоры с Барсучком.

– Вот блин, – сказала Тонкс вошедшим Гарри и Гермионе, – хоть с работы увольняйся теперь.

– Постарайтесь не обращать внимания, – с искреннем сочувствием в голосе воскликнул Гарри.

– А главное, сволочи, написали такие личные вещи! – Тонкс, страдальчески скривившись, ткнула в строки «Он был моим первым мужчиной. С ним я познала любовь и наслаждение от любви». – Ведь я действительно говорила это Сириусу. Откуда они это узнали? И фотографии… Я же их искала, помнишь, Гермиона? Пропал целый альбом моих и барсучковых фоток! Как такое могло случиться? Ведь никто посторонний в доме не был!

– Господи, – ахнула Гермиона, – неужели среди членов Ордена есть предатели?

Гарри задумался. Конечно, предательство не исключено, но ведь он, Гарри, владеет блокологией. Он бы почувствовал, когда был на собраниях. Хотя… при большом скоплении людей Гарри старался выставлять крепкий блок.

Дверь кабинета открылась и вошел Добби, держа на руках маленького Сириуса. Тонкс забрала сына и что-то ласково ему заворковала. Гарри неожиданно осенило.

– Кричер, – тихо произнес он.

– Что? – переспросили у него Гермиона и Тонкс.

– Это Кричер украл ваши фотографии! – воскликнул Гарри. – Он теперь служит Малфоям, но как проникать в дом Сириуса знает. Это они ему приказали! Я как-то ночью слышал, кто-то ходил по дому.

– И Добби говорил, – подтвердила Гермиона.

– Точно, – глаза Тонкс прищурились. – Ну все… этот старый эльф-маразматик нарвался!

– Что вы хотите сделать? – забеспокоилась Гермиона.

– Лично я бы его убил! – зло отозвался Гарри.

– Хорошая идея, но это слишком легкое наказание за все то, что натворил этот негодяй, – Тонкс прижала к себе сына. – Я прикажу ему сидеть в доме на площади Гриммо и запрещу уходить оттуда. Пусть поработает. Труд облагораживает эльфов.

Гермиона промолчала.

В дверь постучали.

– Войдите, – громко произнесла Тонкс.

Дверь открылась, и в кабинет вошли несколько девушек с Рейвенклов, Гриффиндора и Гафелпаффа.

– Мы к вам, профессор Тонкс, – вперед вышла рейвекловка.

– Что случилось, девочки? – удивленно спросила Нимфадора.

– Мы пришли сказать, что очень любим вас и глубоко потрясены вашей историей и горем.

– Да, – воскликнула девушка из Гафелпаффа, – мы правда вас очень любим. Вот, возьмите, мы понимаем, что зарплата преподавателя не очень большая, а вы … одна… с ребенком.

Девушки поставили перед ошарашенной Тонкс коробку, в которой лежали игрушки, несколько наспех связанных при помощи магии вещей для ребенка и довольно большая кучка из галеонов и сиклей.

– М-да уж, – произнесла Тонкс, когда к ней вернулся дар речи, – хорошо, что они не написали про Рема…

*

Несколько последующих дней в Хогвартс прилетел не один десяток сов с письмами или посылками для Тонкс. Читатели «Волшебного голоса правды», глубоко возмущенные несправедливым увольнением молодой волшебницы с высокооплачиваемой работы, выражали своё сочувствие и поддержку. Некоторые даже предлагали подать на Министра Магии и Начальника Авроров в Верховный волшебный суд. Было несколько писем, в которых высказывались ханжеские замечания по поводу безотцовщины и порочной связи с беглым преступником, но их было настолько мало, что их количеством можно было пренебречь. В основном совы приносили посылки с волшебными и маггловскими подгузниками, вязанными и сшитыми вещами для ребенка, игрушками, а также пирожками, пирожными, волшебным сухим детским питанием и даже с шоколадными лягушками и конфетами «Берти Ботс».

– Я на грани того, чтобы застрелиться, – произнесла Тонкс, когда Гарри и Гермиона вновь пришли к ней. – Гарри, бедный ты мой мальчик, не представляю, как ты выдерживал до сих пор свое бремя славы!

– Не огорчайтесь, профессор, у вас слава добрая. Вам все хотят помочь… Хотя я понимаю, каково это быть… как под увеличительным стеклом, – с искренним сочувствием в голосе ответил Гарри.

– Один вот бизнесмен даже предложил мне руку и сердце, – Тонкс помахала розовым конвертом в сердечках и скривилась, издавая звуки, одинаково похожие на смех и рыдания. – Бедный Рем посерел и скис.

– Вот мерзкая все-таки газета. Так грубо вмешаться в чужую жизнь! – воскликнула Гермиона.

– Слизеринские чистокровные ученички теперь брезгуют в мою сторону смотреть. Несколько мамаш настаивают на том, чтобы меня уволили за аморальное поведение. А Малфеныш-спесеныш даже нос платком закрывает, когда я прохожу мимо.

– Накажите его! – вскрикнула Гермиона.

– Так он, гаденыш, кривится, когда я не вижу. Я по смешкам и реакции других учеников догадываюсь. А придираться на уроках… На Снейпа стану похожа, – вздохнула Нимфадора. – Впрочем, домашнее он и его гориллы-секьюрите сделали плохо, значит будут писать дополнительный реферат!

– Правильно, – горячо поддержала её Гермиона.

Гарри отобрал у появившегося Добби ребенка и прижал к себе хныкающего Сириуса. Настроение Тонкс, в котором она пребывала после выхода статьи, передалось и её сыну: мальчик был взвинчен и беспокоен.

– А что с Кричером? – спросила Гермиона.

– Отобрала его у Малфоев и допросила в присутствии профессора Дамблдора, – ответила Тонкс. – Гарри все правильно угадал, этот старый мерзавец все рассказывал Нарциссе: как я с Сириусом встречалась, что говорила ему. Так что этот «ВГП» точно Упивающиеся с Волдемортом издают. Представляю себе Люца, сочиняющего роман на основе услышанного от Кричера! Впрочем нет, некая дамочка с сумочкой из крокодиловой кожи сидела рядом с Нарси и очень внимательно слушала эротические рассказы дедушки эльфа, – голос Тонкс срывался на безрадостный смех.

– Это Скитер! – вскрикнула Гермиона.

– Рита Скитер? – удивленно переспросила Тонкс, – она же вроде бы куда-то пропала. Уволилась из «Пророка» и пропала.

– Она незарегистрированный анимаг, – сказала Гермиона, – её можно привлечь к ответственности!

– Боюсь, что не так просто будет это сделать, – снова невесело усмехнулась Тонкс, – рядом с этой дамочкой сидел и очень внимательно слушал все россказни Кричера Сам Лорд Волдеморт.

Гарри и Гермиона тихо ахнули.

Глава 18. Дуэльный клуб

Прошло ещё несколько дней. «Ежедневный пророк» неустанно ругал «Волшебный голос правды», а «Волшебный голос правды» разразился серией статей про несправедливо осужденных и пострадавших волшебников. Но они не были написаны так бойко и эмоционально, как «Черная жизнь Сириуса Блека», и вызвали меньший резонанс. Помимо этих статей в «Волшебном голосе правды» печаталось много интересных фактов, новостей и сплетен, а также кроссвордов и гороскопов. Газета набирала пугающей популярности. Нападки со стороны «Ежедневного пророка» становились все более агрессивными, и Гарри с Гермионой видели, что официальная газета становится всего лишь сборником ответов на то, что печаталось в «Волшебном голосе правды».

Школьная жизнь в Хогвартсе продолжалась. Началась подготовка к квиддичному матчу, и Гарри к своему удовольствию обнаружил, что за полтора года не утратил всех навыков ловца, а регулярные усердные тренировки стали быстро возвращать былую форму. Рон, как капитан команды, проявлял себя с хорошей стороны. Он был достаточно строг и требователен, чтобы команда была собранной и искренне стремилась к победе.

Гермиона заканчивала работу над своей брошюрой «Хотят ли эльфы быть рабами», вязала вещи для маленького Сириуса, читала все учебники по анимагии, которые давал Гарри Снейп и, не забывая про своевременно выполненные уроки, ругала Рона за то, что он отвлекает Гарри «своим квиддичем» от более важных дел.

– Это каких же? – нехорошо щурясь, спрашивал Рон. – Я по-прежнему не вижу его по вечерам в нашей гриффиндорской спальне.

– Гарри очень устает и стесняется попросить тебя уменьшить нагрузку на тренировках! – строго ответила девушка, сделав вид, что не поняла намеков. – Ему мало того, что нужно делать домашние задания обычные, у него есть ещё уроки у Снейпа, и они тоже забирают много сил!

– Гарри, старина, признавайся, что тебе интереснее, уроки у Снейпа или тренировки по квиддичу? – невинно поинтересовался Рон.

Гарри бросил на него выразительно-злой взгляд. Принять сейчас чью-либо сторону – значит поругаться либо с Роном, либо с Гермионой. Ни того, ни другого Гарри не хотелось. Рон – старый добрый друг, если обидится, начнет подкалывать, а то и разговаривать не будет несколько дней. Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что будет, если поссориться с Гермионой. Беспокойная пустота в груди и тоскливая ночь в одиночестве.

– Я постараюсь успеть везде, – дипломатично увернулся Гарри и сделал вид, что очень занят конспектированием параграфа из учебника по волшебному праву.

Рон с Гермионой продолжили словесную дуэль, выясняя, кому Гарри должен больше уделять внимания.

Конечно, Гарри предпочел бы все уроки, кроме как по ЗОТИ, ведь Тонкс – супер-учитель, променять на тренировки по квиддичу. Мало приятного сидеть напротив Снейпа и тупо сосредотачиваться на своем внутреннем я, которое должно подсказать точную анимагическую форму. Спасибо Гермионе, что сказала, что это будет сокол, после её расчетов дела пошли лучше.

– Размер вашего будущего животного очень зависит от внутренних амбиций, Поттер, – холодно заметил Снейп на последнем занятии. – Насколько я понял, вы намерены превращаться в сокола. Постарайтесь, чтобы ваш коэффициент по массе не был отрицательным, иначе ваш сокол получится размером с гиппогрифа.

– У меня не большие амбиции, – как можно вежливее сквозь зубы процедил Гарри.

– Ваш отец тоже считал себя скромным молодым человеком с адекватной самооценкой. Но его анимагическое животное мало того, что было оленем, так ещё крупнее обычного.

– Надеюсь, ваша мышь не очень маленькая, – не удержался Гарри.

Снейп молча смотрел на своего ученика, словно пытался просверлить его взглядом. Гарри отвечал ему тем же. После овладения блокологией у Гарри и Снейпа начались мысленные словесные перепалки, в которых никто не собирался скрывать своих истинных чувств. Гарри знал, что сейчас, в свои 17, он максимально похож на отца, каким его запомнил Снейп в своих бесконечных стычках с мародерами. Скорее всего после окончания Хогвартса они не виделись. Сейчас, когда Гарри многое знал про своих родителей, он начинал понимать, почему Джеймс и его друзья любили донимать этого вредного слизеринца. Его грязные волосы, несвежая мантия и выражение вечного недовольства окружающим миром вызывали какое-то неконтролируемое желание достать, подколоть, а если уж первым тронул, то… Но голос матери, который Гарри ощущал в себе сильнее прежнего, возражал против несправедливого нападения первым. Но зато очень обижался, когда первым нападал профессор, а именно он это всегда и делал на дополнительных уроках.

На обычных уроках, которые, как и в прошлые годы, проходили вместе со Слизерином, Снейп занял позицию выжидания, когда Гарри ошибется. Но это происходило редко. Во-первых, Гарри почувствовал, что в нем появились знания, как нужно варить зелья (снова голос матери!). А во-вторых, Гермиона зорко наблюдала за тем, чтобы Гарри не ошибался, иногда даже в ущерб качеству своего зелья, за что получала от профессора замечания и безжалостную критику своих работ.

– Мисс Грейнджер, и что это по-вашему? – Снейп остановился над котлом Гермионы.

– Успокаивающее зелье, – тихо ответила девушка.

– Вы разучились читать, мисс Грейнджер? Зелье должно получиться нежно-розового цвета, как у мистера Поттера, а не красного.

Гермиона быстро пробежала глазами написанный на доске рецепт. Ой, забыла добавить вторую порцию мелко нарезанного корня валерианы. Так боялась, чтобы Гарри не забыл это сделать, что забыла сама. Гермиона вздохнула и вслух произнесла свою ошибку.

– Вашим зельем не успокаивать можно, а травить, – Снейп взмахнул палочкой и произнес «Эванеско».

– Это почему эванеско? – возмутился Гарри. – Гермиона ошиблась, и что теперь?! У других зелья получились тоже не идеальные, но на них вы не махнули волшебной палочкой!

– 10 очков с Гриффиндора за пререкания с преподавателем, – ответил Снейп почти с удовольствием.

– А с вас сколько очков надо снять за вашу несправедливость?! – огрызнулся Гарри.

– Ещё замечание в мой адрес, и я сниму с Гриффиндора 20 очков, – ответил Снейп.

Гарри открыл было рот, чтобы крикнуть, что ему плевать, сколько очков снимет с него Снейп, потому что это не отменит того факта, что зельедел – гад с немытой головой, озверевший от долгого отсутствия личной жизни, и ненависти к нему, Гарри, как почувствовал, что его за руку взяла Гермиона. [i]Не затевай дискуссию, Гарри. К чему это? Ну в крайнем случае дойдет разборка до директора, и что дальше? Гарри, Северус, ведите себя достойно, а Снейп только сильнее будет придираться к тебе на дополнительных уроках по анимагии.[/i]

– Мне надо будет написать реферат по успокоительным зельям? – вслух спросила девушка.

– Если вы считаете, что это необходимо, мисс Грейнджер, – почти ласково ответил Снейп. – Но я не настаиваю. Вы всего лишь получили 0 баллов за сегодняшний урок.

Неожиданно позади них раздалось шипение и череда ругательств, которые произносятся почти неосознанно, когда наступают на ногу или невежливо толкают в бок. Снейп, Гарри и Гермиона обернулись. Пузырек, куда Малфой налил образец своего зелья синего цвета, упал и разбился.

– Профессор Снейп, мое зелье разбилось, – ноющим голосом протянул Малфой.

– Ничего, Драко, я его верну, – ответил спокойно Снейп и направил на осколки волшебную палочку.

«Репаро» восстановило пузырек, второе, сложное заклинание, которое Гермиона прежде не слышала, частично вернуло зелье.

– Спасибо, профессор, – удивленно ответил Малфой.

– Все в порядке, Драко, – Снейп взял образец, покрутил перед носом, с трудом скрывая брезгливость, почти неконтролируемо возникающую в уголках рта при виде кощунственно неправильно сваренного зелья, и поставил к остальным пузырькам.

*

– Снейп меня достал! – Гарри шел по коридору так быстро, что Гермиона едва успевала за ним.

– Постарайся не реагировать так остро на его замечания, – ответила Гермиона, – он сам себя унижает такими несправедливыми придирками.

– Да, но Гриффиндор потерял 10 очков только за то, что ты допустила незначительную ошибку, а я подал в твою защиту голос, – Гарри возмущенно сжал губы.

– Может, тебе не надо вступаться за меня, – неуверенно предложила Гермиона.

Гарри резко остановился, девушка по инерции сделала несколько шагов, налетев на парня.

– Ты – моя жена, – тихо, но веско и решительно произнес Гарри, – и поэтому я буду за тебя заступаться, даже если Снейп будет снимать с Гриффиндора баллы, и даже если он будет меня наказывать.

– Просто я… я хочу, чтобы Снейп меньше доставал тебя, – Гермиона смущенно завела прядь волос за ухо.

– Мое зелье было сварено правильно, он придрался к тебе, чтобы достать меня, – ответил Гарри, – как видишь, он будет придираться ко мне в любом случае.

Они зашли в Гриффиндорскую гостиную, чтобы оставить вещи и вернуться в Общий зал, где всех школьников ждал ужин.

– Идите сюда, – позвал их Рон.

Он стоял в толпе гриффиндорцев возле доски объявлений.

– Что, поход в Хогсмид? – спросил Гарри, подходя к другу.

– Нет, гораздо интересней. Тонкс открывает для старшекурсников дуэльный клуб. И я думаю, это будет гораздо интересней, чем у Локхарта.

– Здорово, – согласилась Гермиона, – шести- и семикурсники, все желающие… два раза в неделю. Гарри, пойдем, да?

Гарри охотно кивнул.

– Обычно девчонки туда не ходят, – ответил Рон, – волшебные дуэли – это для мужчин.

– Но ведь и женщины должны уметь защитить себя! – возмутилась Гермиона.

– Должны, – повернулся к ней Дин Томас, – но лично я думаю, что если ты столкнешься с настоящим упивающимся, то не успеешь ничего предпринять, как он тебя уже того… хлоп и все.

Гермиона хмыкнула. Гарри едва заметно улыбнулся. [i]Гермиона, конечно, ходи в клуб, это твое право.[/i]

*

Дуэльный клуб, открытый Тонкс, очень скоро стал среди старшекурсников едва ли не популярнее квиддича. На первых занятиях парни испытывали неловкость, когда Тонкс заставляла в себя стрелять оглушающими или разоружающими заклинаниями. Гарри вспомнил, что чувствовал то же самое, когда Тонкс проводила с ним занятия летом. Но когда стало очевидно, что в волшебницу почти невозможно попасть, все участники дуэльного клуба поняли, к каким высотам нужно стремиться. На первом заседании среди прочих хогвартцев появился Драко Малфой со своими верными телохранителями.

– Они, наверное, и спят втроем, – съязвил Рон на ухо прыснувшему от смеха Гарри. Гермиона тоже хихикнула.

– Кстати о птичках, у Малфоя новая девушка, с Пенси давно развод и тумбочка, – добавил Рон.

– Ещё бы! – ответил Гарри, вспомнив события прошлого года.

– Кто следующая жертва? – осведомилась Гермиона.

– А чего это – жертва? – не понял Рон. – Эта уродливая корова Милисент Булстроуд теперь не знает, кто она есть – сам Драко Малфой с ней встречается. Возомнила себя первой красавицей Слизерина.

– Первая красавица? – Гарри снова прыснул. – Я не знаю, сколько нужно выпить огневиски, чтобы с такой [i]встречаться[/i]!

– Сами себя в угол загнали, – усмехнулся Рон. – Чистокровные крутые слизеринцы вынуждены встречаться с чистокровными троллихами, а сами, небось, тайком мечтают об обычных гриффиндорских полукровках.

Драко высокомерно наблюдал за Тонкс, которая ждала, пока все соберутся. Гарри знал, зачем в клубе появился Малфой. Видать, хотел встретиться с Гарри как противником и под благовидным предлогом напустить на Поттера ещё раз какую-нибудь змею или шлепнуть им об пол, а в своих будущих успехах Драко не сомневался.

Рядом с Тонкс стоял профессор Снейп, как обычно, мрачно глядящий на старшекурсников.

– Все меня видят, все меня слышат, – Тонкс дурашливо улыбнулась и покосилась на профессора Снейпа. – Итак, открываем первое занятие нашего дуэльного клуба. Чтобы вас заинтересовать, я решила показать вам вершины, к которым следует стремиться. Я пригласила профессора Снейпа в ассистенты, поскольку драться самой с собой очень сложно, можно запутаться. Профессор Снейп прекрасно разбирается в волшебных дуэлях, поэтому давайте попросим его, чтобы после нашего показательного поединка он вернул меня в целости и сохранности.

Старшекурсники весело загудели.

– А было бы здорово, если бы Нимфа прикончила нашего зельеведа, – хихикнул Рон на ухо Гарри.

Тонкс и Снейп повернулись друг к другу, изобразили приветствие: Тонкс, весело улыбаясь, поклонилась, Снейп, кивнув головой, смотрел на молодую женщину так, словно его заставляют драться с озорным мальчишкой – ударить больно сразу или дать форы.

– Надеюсь, смертоубийства не будет, – произнесла Тонкс. – Раз, два, три…

Палочки взметнулись. Гарри сам не заметил, как его челюсть отвалилась – аврор и бывший упивающийся… Эта дуэль не для слабонервных. Первые несколько заклинаний были осторожными, словно бы Тонкс и Снейп спрашивали друг друга, как далеко можно зайти, на что вы способны, господин/госпожа профессор. Но потом взмахи палочек становились все более и более сильными и стремительными, а на очередном обмене ударами Гарри увидел, что в ход пошли щитовые чары беспалочковой магии.

Зрители возбужденно и восторженно гудели. Большинство было на стороне Тонкс. Но Слизерин поддерживал своего декана.

– Она же бывший аврор, давай, Нимфа, – Рон сжимал кулаки и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

«Он владеет блокологией, это дает огромные преимущества, но все равно, давай, Тонкс, держись!» – Гарри напряженно следил за молодой волшебницей, покусывая нижнюю губу.

Гермиона, стоящая рядом с ним, только тихо попискивала. Всей душой она была на стороне Нимфадоры (женская солидарность).

Снейп старался сохранить спокойствие, хотя его волосы уже давно разметались, а лицо посерело от напряжения. Главным его преимуществом перед Тонкс был прошлый опыт и очень мощные посылаемые заклинания, но молодая женщина была прыткой, увертливой, хотя немного неловкой. Это её и подвело. Увертываясь от очередного заклинания, Нимфадора неудачно отпрыгнула и упала. Секундой позже её накрыло заклинание Импедимента. Женщина беспомощно задергалась.

– Как вы поняли, господа, победил профессор Снейп, – провозгласила она.

Слизеринцы зааплодировали своему декану, гриффиндорцы начали выкрикивать слова восхищения Нимфадоре.

– Вы были потрясающей! – воскликнул Дин Томас.

– Потрясающе шмякнулась, как корова, – Малфой произнес это едко, насмешливо, тихо, но так, чтобы это услышал Гарри.

Гарри резко повернулся, чтобы вспылить, но его опередил Рон:

– Хорош бы был ваш профессор, если бы его уложила вчерашняя девчонка-ученица. Я бы на его месте сразу бы уволился!

Тонкс поблагодарила Снейпа за помощь и поздравила с победой:

– Я не сомневалась, что вы победите, я только хотела подольше продержаться, чтобы ребята увидели красивый и зрелищный бой. Кажется, получилось неплохо, правда? – Тонкс широко улыбнулась и пожала руку Снейпу.

Все одобрительно и восхищенно загудели. Снейп ушел.

Об увиденной дуэли говорили все с восторгом ещё несколько дней, и все ученики младше 6 курса принялись страшно завидовать старшеклассникам, которым разрешалось посещать дуэльный клуб Нимфадоры Тонкс.

Все дополнительные уроки, которые были у Гарри в прошлом году, дали о себе знать: Гарри быстро стал лучшим «дуэлянтом». С его знаниями и успехами не могли сравниться даже ученики Рейвенклов. Малфой тяжело переживал такое положение вещей, поэтому выступления Гарри всегда сопровождались его едкими остротами и комментариями, и хохотом и улюлюканьем Кребба и Гойла. Впрочем, гогот охраны Драко быстро прекратился после снятия очков со Слизерина.

– Драко, ты хочешь показать, на что ты способен? – подчеркнуто вежливо и даже невинно поинтересовалась Тонкс. – Выходи, померяйся силами и умением с Гарри, а не выкрикивай под прикрытием толпы, это некрасиво. Тем более для отпрыска благородного рода Блеков и Малфоев.

Рон едва не подпрыгнул от счастья. Он уже не раз признавался и Гарри, и Гермионе, что испытывает особое удовольствие, когда Тонкс начинает обламывать Малфоя.

– Тогда заживают мои старые раны, которые нанес когда-то Снейп своими придирками, – пояснял он.

Малфой неохотно поднялся на подмостки, возведенные из обеденных столов в Общем зале.

Старшекурсники притихли. Гарри и Драко стали друг против друга, сухо кивнули. Малфой начал с того, что выстрелил в Гарри Риктусемпрой. Гарри ответил Протего, и Драко пришлось увертываться от собственной щекотки. Гарри крикнул Экспелиармус, а в следующее мгновение Протего, потому что он уже знал, что в него летит заклинание «подъем в воздух с позорным переворотом». Малфой также попытался прикрыться щитовыми чарами от отбитых Гарри заклинаний, но это получилось не совсем удачно, поэтому волшебная палочка Драко выпала из рук. Гарри подождал, пока Малфой поднял её. Затем они обменялись заклинаниями ватных ног и выросших рогов, в результате чего у Драко выросли рога, а правая нога стала словно из зефира. Гарри, чья реакция на выстрелы противника была мгновенной, отделался только усталостью. Малфой, едва не топнув ногой от злости, убрал заклинанием рога, исправил подгибающуюся ногу и швырнул в Гарри оглушающим заклинаем.

– Так не интересно, – громко сказала Тонкс, – бой должен быть красивым и забавным, с рогами было хорошо, мне понравилось.

Гарри, отбивший Импедименту, приготовился отразить и следующее заклинание.

– Тогда потанцуй, Поттер! – крикнул Малфой.

Но Таранталлегра столкнулась в воздухе с веселящим заклинанием, и не причинила вреда никому.

– Пошли на него змею! – крикнул Кребб.

– Ага, – отозвалась Милисент, – пусть побеседует с ней!

Слизеринцы рассмеялись и принялись шипеть. И Гарри увидел, что его дразнит не только компания Малфоя, но и другие парни с Рейвенклов и Гаффелпафа. Даже сквозь блок Гарри ощущал покалывания неприязни и зависти, направленные на него со всех сторон.

Малфой неожиданно выстрелил потоком холодной воды. Слизерин радостно заулюлюкал, увидев мокрого Гарри. Тонкс расстроено закусила губу и огорченно нахмурилась. Гарри взмахнул волшебной палочкой, и Драко, стянутый веревками, упал. Его палочка откатилась в сторону.

– Глазами пододвинь к себе, – злорадно посоветовал Рон, яростно извивающемуся Малфою.

– Убит, – подвела итог Тонкс, – дуэль выиграл Гарри Поттер.

Гриффиндор зааплодировал, к нему присоединились некоторые парни из Рейвенклов и Гаффелпаф.

Тонкс подошла к спустившемуся со столов Гарри и заклинанием высушила на нем одежду.

– Молодец, – искренне похвалила его молодая волшебница, – из тебя выйдет классный аврор!

Гермиона и Рон улыбались так, словно произнесенная похвала была адресована им.

– Рога, Гарри, рога – просто класс! Малфою идут! Как там и было! – воскликнул Рон.

– Похоже, я угадал, от кого у нашей Нимфы родился ушастый ублюдок, – произнес Малфой, возле которого уже появились Кребб, Гойл и Милисент. – Она же влюбилась в Поттера!

Слизеринцы обернулись к Тонкс. Нимфадора что-то радостно говорила Гарри и поправляла на его плечах мантию.

– Точно, влюбилась, – протянул Кребб.

– Ага, – авторитетно прогудел Гойл.

Глава 19. Снова воспоминания

Вечером Гарри поднялся из своего любимого кресла в Гриффиндорской гостиной, отложил в сторону учебники и с тоской посмотрел на выход.

– Тебе пора к Снейпу? – спросила Гермиона, складывая свой длиннющий реферат по заклинаниям.

– Да, – Гарри почесал затылок. – Пора снова представлять себя птицей под повторяющееся заклинание «Бездарный, ленивый, самовлюбленный мальчишка-щенок», вернее, птенец!

– Удачи тебе, – ласково произнесла Гермиона. – А на Снейпа не обращай внимания.

– Я бы рад, но только он – мой учитель, – Гарри невесело усмехнулся. – Гермиона, а может, когда я, наконец, преобразуюсь в сокола, огромного такого, размером с гиппогрифа, как думаешь, ничего, если я съем одну маленькую противно пищащую саблезубую летучую мышку?

Гермиона рассмеялась.

– Гриффиндор только скажет тебе спасибо!

– Звучит заманчиво, но придется отказать от этой затеи, – ответил Гарри и снова усмехнулся. – Боюсь, что меня стошнит.

*

Гарри подошел к двери кабинета Снейпа, постучал и вошел.

– Садитесь, Поттер, – холодно произнес Снейп, поворачиваясь к нему.

Гарри сел, достал учебник с упражнениями.

– О ваших дуэльных успехах ходят легенды, – неожиданно проговорил профессор. – Дошло до того, что уже говорят, будто вы перещеголяли самого Филеаса Флитвика.

– Это преувеличение, – ответил Гарри, начиная листать книгу.

– Не скромничай, Поттер, ты обязан быть круче не только профессора Флитвика. В конце концов, он уже старенький и не владеет блокологией.

Гарри настороженно посмотрел в мрачно усмехающееся лицо профессора Снейпа. Что бы это значило?

– Ты используешь свои знания блокологии в поединках?

– Да, это получается само собой, – ответил Гарри.

– Отлично, значит, будет чему учить тебя после того, как ты преобразуешься в своего ясного сокола, – Снейп нехорошо улыбнулся. – Видишь ли, Поттер, мне на роду написано быть твоим учителем. После анимагии могу дать тебе продвинутый курс дуэльного искусства с использованием блокологии и выманологии. Очень поможет в поединке с Темным Лордом.

Гарри смотрел на профессора уже удивленно. К чему это говорится?

– Жаль только, что пока тебе придется тренироваться всего лишь на жалких слизеринцах.

А, ну так бы и говорил, что за Драко обиделся. Гарри коротко хмыкнул.

– Мне показалось, что профессор Тонкс открыла дуэльный клуб для того, чтобы мы могли постоять за себя, используя все свои знания, – заметил он.

– Верно, – ответил Снейп, – приступим к уроку. Итак, вы должны найти волшебную формулу, которая даст вам возможность преобразоваться. Для каждого анимага эта формула своя, и рассчитать, вернее, понять, что это за формула, может только сам будущий анимаг. И чем скорее вы для себя её откроете, Поттер, тем будет лучше для вас. И для всех нас тоже.

Поскорее приступим к продвинутому курсу дуэльной блокологии, – Гарри посмотрел на Снейпа.

– Сосредоточься на своей птице, – приказал Снейп.Как же ты меня достал, мальчик!

Не более чем вы меня, профессор.

Заткнись, щенок!

Выставляю блок!

М-да, ругаться с профессором мысленно – интересное занятие! Придраться не к чему, а снятие баллов с Гриффиндора ничего не даст. Часы с рубинами не умеют это «слышать».

Гарри вздохнул, закрыл глаза и принялся сосредотачиваться изо всех сил. Итак, он превратится в сокола, в какого, нужно представить все в подробностях и не забывать, что птица должна будет походить на него, Гарри. Только чем? Клювом, что ли? Ну вот, сосредоточиться не получается. Ещё раз. Сокол, перья, взмах крыльев, восхитительное чувство полета. Пока только на метле под руководящие указания Рона, а потом можно и на своих двоих. Эх, скорее бы!

– Поттер! Вы собираетесь заниматься делом или думать о всякой ерунде?! – окрик профессора Снейпа отозвался неприятной болью в голове.

Гарри поморщился. Но боль не пропала, а только усилилась. Опять шрам? Гарри провел рукой по лбу.

– Гойл, не мешай, придурок!

– Она моя!

Перед глазами Гарри мелькал свет наколдованных свечей, обстановка замка. Все закружилось и к горлу подкатила тошнота, перемешанная с ужасом.

–Лили! Нет! Только не это! – Джеймс рыдал, обхватив голову руками. Сириус, бледный до синевы, молча смотрел на друга.

– Бродяга, я этого не вынесу! Я с собой что-нибудь сделаю!

Голова раскалывалась от боли, и Гарри застонал, прижимая руки к пылающему лбу.

– Немедленно выставляй блок! – донесся до него голос Снейпа.

Лили лежала на полу. Больно и неудобно связанные руки, кляп во рту – все так, как она и думала. Молодая женщина открыла глаза. Голова гудела после удара кулаком. Лили непроизвольно зажмурилась от воспоминания. Наверняка, сотрясение, тошнит от каждого движения, да что там движения, невозможно даже думать, кажется, что даже самая маленькая и непроизвольная мысль не думается, а бьет изнутри в черепную коробку.

– Гойл, так это был, типа, ступифай? – осведомился ленивый голос Люциуса Малфоя.

Лили ощутила, что вся покрылась холодным липким потом. Она у Упивающихся смертью! Одно из самых любимых занятий слуг Волдеморта – охота на маглянку. Молодая женщина задрожала. Если ей суждено погибнуть от насилия… Ледяной ужас сковал все внутри и подкатился к горлу.

Гарри показалось, что вода лилась в лицо бесконечно долго, но нестерпимый ужас, от которого было невозможно дышать, отступил, и боль в голове перестала быть дикой.

– Гарри, мальчик, что опять произошло? – Гарри открыл глаза и с удивлением обнаружил, что лежит на кровати в больничном крыле. Когда его успели перенести, ведь он только что был в кабинете Снейпа?

– Что ты видел? – лицо профессора Дамблдора, склоненное над Гарри, выражало сильнейшее беспокойство.

Мадам Помфри промокнула лоб парня, и Гарри успел заметить, что губка испачкана кровью. – Мама… Она была у упивающихся, – произнес Гарри. – Кребб, Гойл, Малфой… Гойл ударил её.

– Гарри, я прошу тебя, не думай об этом. Это было очень давно, твоей маме удалось спастись, зачем ты мучаешь сам себя сейчас? – Дамблдор погладил Гарри по плечу.

– Я не могу заблокироваться… Это происходит, и все… Почему мама спаслась?

– Должно было что-то помешать этому, – ответил профессор Дамблдор. – Считай это справедливостью судьбы, если хочешь. Но так или иначе, твоя мама не стала жертвой насилия, и это должно тебя успокоить.

– Это начало происходить снова, – ответил Гарри. – Где-то погибла женщина.

Лицо Дамблдора побледнело, но только на мгновение. Через секунду Гарри почувствовал, что старый профессор только укрепил блок.

– Северус подтвердил это. Упивающиеся снова возобновили свои ужасные развлечения. Но ты не можешь помочь той несчастной женщине, поэтому, прошу тебя, отгородись от этого кошмара, Гарри!

Дамблдор взял из рук мадам Помфри губку и промокнул лоб Гарри.

Где-то погибла женщина, как от этого отгородиться? Хотя если об этом думать, можно сойти с ума! Гарри закрыл глаза и мысленно установил один из своих самых крепких блоков.

– Я ничего… не помню, – Лили сидела в объятиях Джеймса и осторожно ощупывала огромную шишку на своем лбу.

Сириус смотрел на неё внимательно и почти испуганно.

– Ей нужно в больницу, – произнес Джеймс. – Бродяга… Лили… её нужно отправить в больницу.

– Да, – ответил Сириус. Теперь он перевел свой настороженный взгляд на Джеймса.

– Все будет хорошо, Лили, – Джеймс осторожно привлек молодую женщину к себе. – Главное, что ты жива.

Гарри открыл глаза. Профессор Дамблдор поправлял на его запястьях обереги. Рядом с кроватью на стуле сидела Тонкс.

– Побудь с ним рядом, Нимфадора, и если Гарри опять станет плохо, польешь на него водой и позовешь меня.

– Хорошо, профессор Дамблдор, – ответила Тонкс.

– Не надо, – встрепенулся Гарри. – Почему профессор Тонкс должна сидеть рядом со мной? У неё завтра уроки, да и Сириус…

– За Барсучком присмотрит Добби, – ответила Тонкс. Она улыбнулась, но Гарри видел, что женщина очень взволнованна.

– Со мной все в порядке, – возразил он.

– Гарри, ты напугал нас, – Нимфадора покачала головой. – Тебе так плохо было, и шрам опять кровоточил, так что, извини, нам спокойнее будет присмотреть за тобой.

– Да, – кивнул Дамблдор. – Если все будет хорошо, то Нимфадора заснет на соседней кровати.

Профессор неожиданно повернулся к двери:

– Что случилось, Драко?

– Я руку ушиб, – ответил голос Малфоя.

Гарри с отвращением почувствовал, как тот смотрит на него и сидящую рядом Тонкс.

– А что тут происходит? – Драко с трудом скрывал в голосе то особое удовольствие, которое испытывает человек, когда видит, как оправдываются самые смелые его предположения.

– Давайте свою руку, мистер Малфой, – строго потребовала мадам Помфри. – Да у вас даже синяка нет, а вы шли в больничное крыло!

– А мне очень больно, – нагло соврал Драко и снова довольно посмотрел на лежащего Гарри. Тонкс вытерла выступившую на шраме кровь.

Мадам Помфри раздраженно ушла за заживляющим и обезболивающим зельем, а Малфой растянулся на соседней с Гарри кровати и наигранно застонал.

Чего это он сюда приперся? Ведь и в самом деле, не из-за ушибленной же руки, которую он, кстати, кажется, и не ушибал? Видел, как Снейп бежал за наколдованными носилками!

– Драко, ты стонешь, потому что тебе так плохо или так хорошо? – раздраженно осведомилась Тонкс.

– Рука очень болит, ударился неудачно! А с чего это мне может быть хорошо?

– Ну, – Тонкс многозначительно повела бровями. – Мало ли! Может, ты испытываешь удовольствие, когда ударяешься головой, прости, рукой обо что-нибудь.

– А по-моему, головой любит биться обо все подряд Поттер. При чем получает от этого эротическое наслаждение! – огрызнулся Малфой.

Тонкс поднялась со стула, подошла к Драко и, нагнувшись к его уху, тихо произнесла:

– Если ты сейчас не прекратишь ломать комедию, я вылью тебе на голову вот этот тазик с водой, – и Нимфадора нежно указала на плавающую в миске губку.

Появившаяся мадам Помфри полила руку Малфоя зельем и велела отправляться спать.

– Да, и 5 очков со Слизерина за некорректное высказывание в адрес Гарри, – добродушно сказала ему в спину Нимфадора.

*

Гарри проснулся. Боль в голове прошла, тошнота исчезла, как и неприятные ощущения во всем теле, которые он испытывал, когда засыпал. Рядом, крепко обняв его, лежала Гермиона. От неё шло такое приятное тепло, что Гарри совсем забыл, что он не в комнате сэра Кэдогана. Поэтому, когда он открыл глаза и обнаружил себя в больничном крыле, разочарованно вздохнул.

Тонкс не было, очевидно, она уже ушла к своему ребенку. Гарри пошевелился, Гермиона открыла глаза.

– Я пришла, когда ты уже спал, и уговорила Тонкс не волноваться за тебя. Ведь кто лучше меня чувствует, каково тебе! – сказала Гермиона в Гаррину шею.

– Так вот почему я так хорошо спал, – слегка улыбнулся Гарри.

– Тебе вчера снова было плохо? Да?

– Похоже, я не могу выставлять блок, когда Волдеморт питается тем, что происходит на вечерах охоты на маглянок. Ощущения ужасные. Тошнит так, что хочется вылететь из собственной шкуры. А самое ужасное – это то, что знаешь, что именно происходит!

Гермиона грустно слушала Гарри и гладила его по голове. Вошедшая мадам Помфри всплеснула руками:

– Это что такое! Поттер! Грейнджер! Это больничное крыло!

Гермиона, немного смутившись, быстро встала с кровати.

Мадам Помфри осмотрела Гарри и разрешила ему отправляться на уроки.

*

Едва Гарри появился в большом зале, как услышал хохот слизеринцев. Малфой, сидящий в окружении своих друзей, закатывал глаза, хватал ртом воздух. На лбу его виднелся нарисованный ярко-красный шрам.

– Не обращай внимания на этого кретина, – шепотом попросила Гермиона, хватая Гарри за рукав.

Скулы Гарри едва заметно дернулись. Стакан с тыквенным соком, стоящий рядом с Малфоем, взлетел и выплеснул свое содержимое в лицо Драко. Рон захохотал. Кребб и Гойл испуганно отпрянули от мокрого Малфоя.

– Это ты, Поттер?! – Драко вскочил, с яростью глядя на Гарри.

– Я даже палочку не достал, – ответил Гарри. – А ты, видимо, докривлялся, что сам спятил, – и Гарри указал на его нарисованный шрам. – Тебе идет.

Малфой вынул свою волшебную палочку.

– Попробуй только выстрели, – строго произнесла Гермиона и кивнула в сторону преподавательского стола.

– Я все равно знаю, что это сделал ты, – процедил Малфой.

После завтрака Гарри поплелся в подземелье на сдвоенный урок зельеведения.

Снейп, едко прокомментировав ужасное выполнение домашнего задания, взмахнул волшебной палочкой на доску, чтобы появился рецепт зелья.

– Приступайте к работе, – приказал он.

Гарри внимательно принялся читать рецепт.

Рон тоскливо почесал затылок и принялся делать тоже, что и Гермиона. В конце концов, сколько не читай эти дурацкие рецепты, сколько не следуй строго инструкции, все равно получится ерунда, за которую Снейп поставит дохлый трояк. А вот если подражать Гермионе, может, тогда что-нибудь получится?

Гарри ссыпал в кипящий котел мелко нарезанную траву пустырника, когда услышал возле своего уха голос профессора Снейпа.

– Если ты будешь применять для своих шалостей беспалочковую магию, я назначу тебе наказание.

Гарри машинально повернулся на голос и увидел бледное суровое лицо Снейпа.

– Ты меня понял, Поттер? А то ведь я тоже умею давать подзатыльники, не вставая со своего кресла.

Гарри хотел ответить, что никогда первым не трогает Малфоя, что посмотрел бы он на выражение лица профессора, если бы кто-нибудь передразнивал его поведение в самые-самые болезненные моменты его жизни, ведь то, что происходит с ним, Гарри, это реакция на те ужасы, которые вытворяют упивающиеся смертью! Но Гарри ничего не сказал, а просто вытряхнул эти мысли из-под своего блока.

– Смотри внимательно за своим зельем, уже давно пора добавить следующий компонент, – раздраженно произнес Снейп и пошел дальше вдоль рядов кипящих котлов.

Гарри выразительно посмотрел ему вслед.

– Что случилось? – шепотом спросила приблизившаяся Гермиона.

– Да вот примериваюсь, как бы толкнуть нашего профессора в котел любимчика Драко! Глядишь, отличное зелье получится у мистера Малфоя хоть раз в жизни!

Глава 20. Любовь и Добби

– А что ж не уходишь к Гермионе? – Рон натягивал на себя пижаму, когда заметил, что Гарри расстилает соседнюю кровать.

– На сегодня мне дана отставка, – ответил Гарри.

– А ясно, – сказал Рон и подумал про завтрашнюю контрольную по трансфигурации.

Гарри не стал его разубеждать. В конце концов, почему Рон должен знать, что у бедняги Гермионы есть более важные проблемы.

– Я прижмусь к тебе во сне, и живот перестанет болеть, – уговаривал он Гермиону за полчаса до разговора с Роном.

– Дело не только в животе, – ответила Гермиона. – Я какая-то встрепанная, раздраженная. Да и контрольная эта! Я поучу перед сном. А ты иди спать в свою спальню. Заодно отметишься, что ты как будто спишь там все время.

– Гарри, слушай, друг, – Рон сел рядом с ним на кровать. – Я к тебе по такому вот делу… Ты же с Гермионой встречаешься?

– Да, – осторожно ответил Гарри.

– Ну ты понял, как я имел в виду? – яркие мысли Рона, неприкрытые никаким блоком, легко и просто считывались. Но, похоже, Рон забывал о способностях Гарри и изо всех сил старался выразить мысли словами.

– Ну, я сначала приехал в Хогвартс, и никакой личной жизни. А тут Парвати… В Хогсмид мы пойдем нескоро. Близнецов просить прислать я стесняюсь. Все презервативы, ну почти все, что привез с собой, продал. Ну, кончай ржать! Помоги лучше!

– Чем? – трясясь от сдерживаемого хохота, спросил Гарри.

– Скажи, чем вы пользуетесь? – обиженно спросил Рон.

– Гермиона пьет какое-то зелье. Я точно не знаю, оно сложное, целый месяц готовится.

Лицо Рона вытянулось.

–Так ты что, выходит, спишь с ней просто так? Ни о чем не думая?

– Выходит, что так, – согласился Гарри.

– Везет же тебе! – завистливо протянул Рон. – А я вот так … и ни разу!

Гарри сочувственно кивнул. М-да, он раньше не задумывался о таких вещах. А оно вот как оказывается!

– Близнецы говорят, что можно прерываться, – вздохнул Рон. – Но это тоже не всегда помогает.

– Какое прерывание?! – ужаснулся Гарри.

– Да, фигня, в самом деле, – снова вздохнул Рон. – А тебе повезло…Знаешь, что… попроси Гермиону, чтобы она сварила зелье для Парвати.

– Я?! – опешил Гарри.

– Ну у тебя же с Гермионой хорошие отношения, – ответил Рон и сам рассмеялся, услышав, какая забавная фраза у него получилась.

– Ты не понимаешь… Она не будет этого делать…

– Но почему?! – Рон даже вскочил от возмущения. – Ей можно, а мне нельзя!?

– Просто… Гермиона считает, что это нельзя делать без любви, – ответил Гарри.

– А я и люблю! – воскликнул Рон.

– Вот и доказывай ей это, – Гарри выразительно посмотрел на друга. – И вообще, почему ты не хочешь сам у неё попросить зелье?

– Ты что, не знаешь Гермиону!

– Знаю, поэтому боюсь просить. Но у меня есть другая идея. В Хогсмиде продается Зелье бесплодия для мужчин, оно, правда, дорогое, но у тебя уже есть деньги.

– Вот ещё, буду я пить эту гадость! – брезгливо скривился Рон. – А вдруг она мне навредит!

– А почему ты считаешь, что зелье не повредит Парвати?

– Потому что его сделает Гермиона, значит оно не будет вредным.

– Вот и попроси её, – ответил Гарри и лег в свою кровать.

*

Гарри, как учил его Снейп, постарался ни о чем не думать, даже о предстоящей контрольной по трансфигурации, и довольно быстро уснул. Проснулся он от ощущения сильного возбуждения во всем теле. Ох уж этот папин темперамент! Гарри открыл глаза, мысленно подсчитывая, в какое самое ближайшее время он сможет быть с Гермионой, учитывая, что вечером у неё закончился второй критический день. Но нет, это возбуждение чужое, считываемое! Ну, конечно, Рон и Парвати за пологом соседней кровати! Если источник сексуального возбуждения так близко, значит нужен очень мощный блок. Но блок Гарри выставлять не хотелось, тело требовало разрядки, а внутренний голос спрашивал, почему его хозяин обязан только страдать за других. А другой голос совершенно неожиданно полюбопытствовал, как это происходит у других и напомнил, что блок ставить спросонья очень сложно.

Рон и Парвати наложили на кровать заклинание неслышимости, но разве может такая мелочь воспрепятствовать владеющему блокологией? Рон крепко прижимал к себе Парвати и целовал её, одновременно пытаясь снять с девушки ночную сорочку.

«Все парни целуются слюняво, – недовольно подумала Парвати, – хотя прикольно. И чего это он елозит?»

Рон извлек откуда-то из-под подушки маггловский презерватив и продемонстрировал его девушке.

– Нет, – твердо ответила она, – я хочу выйти замуж девственницей.

– Кому это надо?! – едва не задохнулся от возмущения Рон.

– Мне, – гордо заявила Парвати, – я хочу, чтобы это случилось с тем, кто станет любовью всей моей жизни.

– А я что, не гожусь на эту роль?! – обиделся Рон.

– Не знаю. Я ещё думаю. К тому же я очень боюсь залететь.

– Так я же побеспокоился об этом! – Рон потряс перед ней яркой упаковкой.

– С ним не так приятно, – отмахнулась Парвати, но тут же добавила, – так все говорят.

– Так что, будем сидеть на сухом пайке? – осведомился Рон.

– Нет, давай, как в прошлый раз, поласкаем друг друга.

– Ладно, – согласился Рон.

– Ты первый, – Парвати сняла с себя рубашку и легла на помятые простыни.

Гарри честно попытался выставить блок. Но как же его выставишь, когда от эмоций и темперамента Рона нет никакого спасения. Даже зарывание под подушку не помогает!

Рон тем временем погладил Парвати по груди и подумал, что она маловатая, интересно, как с этим дела у Гермионы.

Гарри едва не вскочил от острого укола ревности. Рон тем временем приступил к ласкам. Парвати довольно улыбнулась, растянувшись на его подушке. Сам этот процесс ему не очень нравился, но иначе не получишь ничего взамен. Парвати изо всех сил пыталась улечься так, чтобы ласки были наиболее приятны, но получалось это с переменным успехом. Затем она попыталась давать указания шепотом.

– Чего? – не расслышал её Рон.

Так вот они – преимущества встреч с одним, причем любимым партнером! Да и блокология помогает в сексе не хуже учебника с двигающимися картинками! Уж как доставить удовольствие Гермионе – Гарри знал!

«Быстрее бы она кончила, – думал Рон. – А то уже язык занемел. Давай, Парвати, доходи уже!»

Гарри уткнулся в подушку, заглушая приступ неожиданно возникшего смеха. Ну не выставляется крепкий блок, правда! А Рон – дурачок! Доставить удовольствие своей девушке – это же дело чести! Просто когда это происходит накануне какой-нибудь контрольной по волшебному праву, заклинаниям или трансфигурации, то нужно проявить немножко больше усердия или изобретательности (смотря по чем контрольная!).

О, а вот и удовольствие Парвати. Рон облегчено вздохнул, словно дописал слегка надоевшее сочинение, но именно оно было единственным препятствием для того, чтобы заняться чем-нибудь для души, например тренировкой по квиддичу, но это так, к примеру, если Парвати постарается, то это будет гораздо приятнее удачно забитого гола. Парвати неохотно поднялась с подушки, которую тут же оккупировал Рон. Может, удастся уболтать его сделать это ещё раз? А то в прошлый раз сразу на бок – устал, видите ли!

Нет, все-таки правильно, что я не согласился просить у Гермионы зелье для этой парочки! У них точно не любовь! Гарри лег на спину. Блок не выставляется, тело страдает без Гермионы. Скорее бы суббота! То есть ночь на воскресение, ночь после выходного дня, когда Гермиона не думает про невыученные или недоученные уроки!.. Тогда!.. Это просто полет в стратосферу! Не то, что сейчас испытал Рон! Честное слово, ощущения, мало отличимые от съеденного в прошлом учебном году батончика от близнецов Уизлей! Короткая сухая вспышка, смешанная с чувством легкой брезгливости от Парвати (ой-ой, а Рон ей не нравится! Было бы просто ужасно, если бы похожее испытывала Гермиона).

– Рон, давай ещё, – предложила Парвати, едва произнесла Эванеско.

– Я уже устал, – ответил тот, зевая. – И вставать завтра рано.

– Я возбуждена, – капризно возразила девушка.

Рон подмял под себя подушку и снова извлек откуда-то из-под неё презерватив.

– Ладно, пока, – недовольно ответила Парвати, натянула ночную рубашку и выскользнула из спальни.

– До завтра, – зевнул Рон и вскоре сладко захрапел.

*

Гермиона ещё раз перепроверила, все ли уроки готовы к понедельнику. Все. Отлично. Значит завтра – в воскресение – целый день полностью выходной. Можно будет повязать немного для маленького барсучка, заодно и Тонкс помочь, затем поработать над брошюркой «Хотят ли эльфы быть рабами» – уже совсем немного осталось, где бы только достать денег для издания. Нужно будет рассказать родителям, что в мире волшебников существует рабство, они поймут и дадут нужную сумму, а если не хватит денег, то у Гарри попросить. Он не откажет, особенно когда прочтет рукопись. Гермиона посмотрела на сидящих возле камина Гарри и Рона. Гарри быстро что-то писал на пергаменте, Рон, выгибая шею, читал, морщил лоб, грыз перо и медленно записывал что-то в свой лист.

Кстати, не мешало бы и Рона потрусить, денег у этого бизнесмена теперь много!

Книга, несомненно, окупится, но это не главное. Самое важное, чтобы волшебники узнали, какого это быть бедным несчастным эльфом-рабом, безропотным работником, полностью зависящим от воли своего господина. Гермиона достала рукопись и скоростное перо – вот-вот, быстрее записывайтесь мысли, пока думается хорошо. А с завтрашнего дня, наверное, начну редактировать.

Гарри осторожно покосился в сторону Гермионы. Опять пишет эту дурацкую книгу. Нет, против сочинительства Гарри не имел ничего, просто у Гермионы после описания рабства настроение становилось каким-то патетическим, а это совсем не то, чего бы ему хотелось этим вечером. Тем более, что эти бесконечные критические дни у неё, кажется, закончились! Гарри пододвинул свой дописанный реферат Рону, сел поближе к Гермионе, прислушался. Ура, она тоже соскучилась! Вот только немного потерпи, Гарри, пока мысль не потерялась! Девушка слегка улыбнулась ему и снова углубилась в работу. Ну и ладно, пока книга пишется, Рон успеет скатать реферат, а он, Гарри, допишет конспект по истории магии. И все уроки будут выучены. А потом… потом любовь. Когда все выполнено и даже портфель сложен, любовью занимается особенно легко. О, предвкушаемый сегодняшний вечер! Во-первых, это будет продолжаться долго, а не раз – и готово. Во-вторых, с утра тоже будет любовь. Ах, да, завтра тренировка по квиддичу, но все равно вечером будет любовь! “Ой-ой, – Гарри беззвучно рассмеялся. – Что-то я совсем изголодался! Не иначе, как скоро начну преобразовываться – в Снейповом учебнике упоминалось, что у многих анимагов повышенная сексуальность, которая зависит от брачных периодов животных или птиц, в которых будет превращаться волшебник. А вообще-то, об этом нужно спросить у Гермионы. Она учебники Снейпа как-то внимательнее читает, и её пояснения гораздо понятнее, чем злобного зельеведа”.

Гарри сложил дописанный конспект в портфель и посмотрел на Гермиону.

– Доброй ночи, Рон, – сказала она, поднимаясь со своего кресла.

– А вам бурной! – хихикнул Рон, продолжая списывать реферат Гарри.

*

Гарри накрылся плащом и, обнимая Гермиону, раскрыл Карту мародеров. Девушка с любопытством заглянула в неё.

– Филч с кошкой вышли делать ночной дозор, – тихо проговорил Гарри.

– Пойдем вот этим путем, – предложила Гермиона. – О! Что я вижу! Драко Малфой и Милисент Булстроуд – что называется в непосредственной близости.

– Я не настаиваю на том, чтобы мы заглядывали в этот пустой класс. А то меня снова профессор Снейп будет ругать за то, что я его любимчика Драко обижаю, – ответил Гарри.

Гермиона тихо хихикнула.

Стараясь идти неслышно, Гарри и Гермиона приближались к картине с сэром Кэдоганом.

– Гермиона, – прошептал Гарри, – а ты пароль помнишь? У этого чокнутого рыцаря они мало того, что дурнее дурного, так ещё и меняются каждый день!

– Я помню, – ответила она. – Ушастый придурок.

–Это Добби, что ли? – прыснул Гарри.

– Да, сэр Кэдоган терпеть его не может. А все потому, что Добби никогда не заходит в нашу комнату через пароли рыцаря, он, как домашний эльф, пользуется особой магией и может аппарировать даже на территории Хогвартса.

Гарри спрятал карту в карман мантии и обнял Гермиону.

– Я бы тоже хотел уметь аппарировать в Хогвартсе, – сказал он. – Уже давно бы был в нашей комнате, а не крался в темноте, мучимый желанием пнуть миссис Норрис под хвост ногой.

Гермиона снова тихонько хихикнула, позволяя Гариным рукам обвить свою талию.

– Попались, голубчики! – неожиданно раздавшийся пронзительный вопль заставил Гарри и Гермиону замереть.

Из пустого класса, дико хохоча, вылетел Пивз.

– Сюда, мистер Филч, сюда! Здесь семикурсники такими делами занимаются! Хо-хо-хо! Ха-ха-ха! Драко Малфой щупает девчонку! И не просто щупает! Ну где же вы, мистер Филч?! Где наш блюститель нравов с миссис Норрис?!

– Заткнись, придурок! – задыхаясь от злости, прокричал выбежавший из класса Малфой. Он на ходу застегивал штаны и поправлял мантию. За ним, испуганно вытаращив глаза, выскочила Милисент.

Гарри уткнулся в плечо Гермионы. Девушка крепко зажала себе рот.

– Это я придурок? – заорал Пивз. – Вот тебе за это охлаждающее зелье!

На Малфоя и Милисент вылилась вода. Очевидно холодная, поскольку оба завизжали так, что Гарри показалось, что проснулся весь Хогвартс.

Драко и Милисент побежали по коридору и вскоре Гарри и Гермиона услышали, как их злорадно отчитывал Филч.

– Пивз – это жестоко! – все ещё давясь от сдерживаемого смеха, с трудом проговорил Гарри. – Зато я понял, почему его ругают, но не выгоняют из замка. Если Снейп – ходячее охлаждающее зелье, то Пивз – летающее. Не хотел бы я, чтобы он залетел к нам в комнату.

– Профессор Дамблдор наложил на неё особые чары. Пивз у нас не появится, – ответила Гермиона.

– О, какое огромное спасибо профессору! – выдохнул Гарри.

– А ещё у близнецов Уизли и Рона можно купить пивзоотвлекалки. У шестого и седьмого курса они пользуются огромным спросом, – улыбнулась Гермиона.

– А что ж Малфой не купил? Ему бы они очень пригодились этим вечером!

– Фамильная гордость не позволяет!

*

– Мы пришли, – Гарри снял плащ, остановившись у картины с сэром Кэдоганом.

– Опять приперся, желторотик! Говори пароль или к барьеру, мерзавец!

– Ушастый придурок, – произнес Гарри.

– Сам такой! – ответил Кэдоган и открыл дверь.

– Все условия создал для нас профессор Дамблдор! – воскликнул Гарри, входя в комнату, где сегодня была широкая с богатым балдахином кровать и светло-серый ковер с длинным ворсом, – Но сторож нам достался чокнутый!

– Да, сэр Кэдоган очень своеобразный, – улыбнулась Гермиона. – Но я к нему привыкла.

*

– Подожди, Гарри, – Гермиона втолкнула его под струю теплой воды, – тебе нужно вымыть голову, если ты не хочешь быть похожим на профессора Снейпа.

– О нет, конечно, не хочу. Только мне кажется, раньше она у меня не загрязнялась так быстро, как сейчас, – Гарри закрыл глаза. Его растрепанные волосы быстро намокли.

– Возможно, у тебя волосы стали жирными. Но все равно их нужно мыть по мере загрязнения. И к тому же я знаю несколько рецептов отваров, от которых волосы не будут жирнеть так быстро.

– Хорошо, что я теперь попал в твои заботливые руки. Дурсли никогда не настаивали на том, чтобы я ходил чистым.

– Почему ты улыбаешься, Гарри? – Гермиона, стоя перед ним в ванной, намыливала его голову.

– Да так, вспомнил, что Дадли его мамочка до сих пор голову моет.

– Но это ненормально!

– Ещё бы! – хмыкнул Гарри. – Ты это делаешь очень приятно. И Дадлику давно пора купаться со своей девушкой. Если, конечно, ей, бедняжке, хватит места в ванной.

Гермиона ещё раз взбила пену и принялась смывать её. Когда Гарри открыл глаза, то увидел, что девушка сидела рядом с ним и с кокетливым ожиданием смотрела на него. Все-таки волшебная пена намного лучше маггловской. От неё и глаза не щиплет, и запах приятнее, и мягкая она по-особому. И по телу красивее сползает. А грудь у Гермионы очень даже классная, и Рону нечего думать об этом, пусть тискает дальше свою Парвати! И вообще, если он и впредь будет думать про грудь Гермионы, то получит незримый, но очень болезненный подзатыльник!

*

– Хорошо, что ты догадалась принести сюда полотенца, – Гарри удобнее улегся в объятиях Гермионы.

– Я думала, это ты, – сонно ответила девушка, прижимаясь к нему.

– Нет, это не я, – Гарри сел и осмотрелся.

Они все ещё были в ванной комнате. Когда они, раздеваясь на ходу, вошли сюда, этой большой мягкой кучи полотенец точно не было. А вот когда они, распаленные ласками, устраивались на этой куче, то Гарри мельком успел подумать, какая умная и предусмотрительная Гермиона, ведь знала, что после купания будет не до этого.

– Но если это не я и не ты, значит это… Добби! Добби! – Гарри позвал эльфа.

– Да, сэр, – Добби с готовностью появился перед ним и Гермионой. Девушка прикрылась полотенцем.

– Добби, это ты принес?! – строго спросил Гарри.

– Да, сэр. Добби что-то сделал не так, сэр? – испугался Добби.

– Нет. Все так, – ответил Гарри. – Просто я что-то не понял, ты подглядываешь за нами?

Лицо эльфа неожиданно шкодливо покраснело.

– Гарри Поттер не должен сердиться на Добби, Добби очень любит, когда его хозяевам хорошо!

– Что?! – потрясенно выдохнул Гарри.

– Добби безмерно счастлив, когда Гарри Поттеру и госпоже Гермионе хорошо, – Добби всплеснул лапками, а затем снова смутился и опустил глаза.

– Но я не разрешаю тебе подглядывать за нами! – Гарри едва не задохнулся от возмущения.

Добби взвизгнул и принялся биться головой об дверь ванной комнаты.

– Прекрати немедленно! – крикнул Гарри.

– Добби виноват! Добби – нехороший, но он ничего не может с собой поделать! Плохой Добби! Плохой! – эльф принялся выкручивать свои уши.

– Добби, перестань! – приказала Гермиона.

Эльф, громко всхлипывая, перестал себя наказывать и снова виновато посмотрел на Гарри и Гермиону.

– Не подсматривай, когда мы… ну, в общем заняты, ясно тебе! – произнес Гарри и, бросив взгляд на Гермиону, тоже прикрылся полотенцем.

Добби яростно закивал, потом помотал головой, так что его уши захлопали, и снова разразился рыданиями.

– Добби не может! Добби все равно будет смотреть, но Добби будет себя наказывать за это!

– Но это приказ! – возмутился Гарри. – Ты должен меня слушаться!

Добби завыл и снова ударился головой об дверь.

– Он что, чокнутый? – Гарри повернулся к Гермионе и с удивлением обнаружил, что девушка еле сдерживает смех.

– Добби перестань себя наказывать, – произнесла она, и Добби послушно прекратил самоистязание.

– Гарри, приказывать Добби не подсматривать за нами – бесполезно, – пояснила девушка. – Это природа эльфов. Они хотят быть в курсе всех дел и секретов своих хозяев, а в особенности любовных.

– Так ты знала, что он подсматривает за нами! – ахнул Гарри.

– Тонкс меня предупредила. И я, как и ты, сначала очень смутилась. Но потом решила, что с некоторыми вещами лучше смириться. Добби ведь не мешал нам все это время, а скорее даже помогал. Вот, полотенца принес…

– Но я-я так н-не могу! – Гарри от возмущения даже заикаться начал. – Как на съемочной площадке эротического сериала, честное слово!

– Все, что видел Добби, останется только в его голове. Эльфы не имеют права выдавать секреты своих хозяев или обсуждать увиденное с кем-либо, – ответила Гермиона.

– Напомни об этом Кричеру, – усмехнулся Гарри. – Этот старый эльфийский маразматик рассказал Скитер и Волдеморту про Сириуса и Тонкс!

– Теперь Кричер убирает в туалетах Хогвартса. Госпожа Тонкс так приказала, – доложил Добби.

Гарри неожиданно для самого себя расхохотался. Гермиона растерянно улыбнулась.

– Ладно, Добби, ну тебя, иди, – Гарри махнул на него рукой. – И не надоело тебе наблюдать за нами!

– О, нет, – протянул Добби, и его глаза счастливо увлажнились. – Гарри Поттер и госпожа Гермиона – прекрасная пара, у прежних хозяев все было не так. Мистер Малфой такое вытворял! – Добби запнулся и испуганно закрыл себе рот.

– Что же он такого вытворял? – Гарри спросил это скорее машинально, чем из любопытства.

– Гарри Поттеру лучше этого не знать, – неожиданно печально произнес Добби. – Гарри Поттер так молод и чист. Ему лучше не знать про такое. Но если Гарри Поттер прикажет, Добби все расскажет.

– Нет, спасибо, Добби, мне ещё нет 21, – Гарри покачал головой и выразительно посмотрел на Гермиону. – Как я понял, нам Добби лучше не увольнять, а то мне страшно представить, что про нас напишут в следующем выпуске «Чарующей плоти».

*

Лили сквозь сон услышала, что Гарри начал тихо плакать. Сначала это было едва слышное хныканье, потом плач усилился. «Его снова пора кормить», – вспомнила молодая женщина. Она хотела открыть глаза, но в них кто-то словно насыпал песку, а ресницы склеил волшебным суперклеем. Очень хотелось спать, но материнский инстинкт и боль в налившейся груди заставляли Лили просыпаться. Когда ей удалось приподняться и разлепить веки, она увидела перед собой сидящего мужа.

– Очень настойчиво просит есть, что называется, требует, – улыбнулся Джеймс и протянул ей плачущего ребенка.

Лили приняла его и благодарно вздохнула, почувствовав, что Джеймс поправил под её спиной подушку.

Вскоре плач прекратился, и Джеймс с любопытством принялся наблюдать, как ребенок сосет грудь.

– Тебе не больно, Лили? – наконец спросил он. – Я читал в твоей маггловской книге, что кормление очень часто доставляет женщине много хлопот.

– Нет, Джеймс, – Лили сонно улыбнулась. – Стыдно сказать, но мне даже приятно. И молоко малыш высасывает все. Ничего не надо сцеживать.

– Ах ты маленький эротоман, – Джеймс шутливо прищурился, – смотри Лили, как он ловко ещё и ручкой прихватил. Мое, да, Гарри? А кто маму нежно изнутри по животу гладил, а ? У мальчика большое будущее!

– Джеймс, – укоризненно качнула головой Лили. – У тебя все шутки об этом!

– Извини, – Джеймс дурашливо поморгал, – у меня не только все шутки об этом, но ещё и мысли об этом. Например, я с нетерпением жду, когда я смогу унести в кроватку конкурирующую организацию.

– Джеймс! – на сей раз Лили это выдохнула с легким изумлением. – Откуда в тебе столько сил!

– Прости, Лили, это все из-за моей анимагии. Мой олень – неугомонный!

– А при чем здесь твой олень? – спросила Лили, прикладывая сына к другой груди.

– Как при чем? – переспросил Джеймс. – Анимагия открывает для волшебника новые возможности и ресурсы для магических способностей. Ну а повышенная сексуальность – это побочный эффект, в комплекте, так сказать.

– Кошмар, – шутливо ужаснулась Лили. – Насколько я помню, ты стал анимагом в 15 лет. Как же ты пережил свое созревание!?

– Так я и Сириус всю «Чарующую плоть» у Филча покрали! Начали было есть горячих пчелок горстями, да тут Пит нас обогнал. Переел их и отбил у нас желание своим наглядным примером. К счастью, здорово выручали ночные вылазки: по лесу побегаешь, попрыгаешь, вроде бы и дурь немного растряслась. А потом я добился тебя, и все стало замечательно. Только Лили… почему ты не хочешь учиться анимагии? Это так здорово, я бы научил тебя!

– Меня?!

– Ну да, я уже давно посчитал твое анимагическое животное – ты будешь самой красивой на свете зеленоглазой ланью. Это очень редко бывает, чтобы у мужа и жены совпадали анимагические животинки! Я – олень, ты – лань, ночь, лес! Можно было бы такие брачные игры устроить!

– А потом у Гарри родится братик – маленький олененок! – хихикнула Лили.

– Ну нет, анимаги не рождают животных. Да и Сириус уже как-то получил наказание по полной за анекдот про Макгонагал и котят, которых она недорого раздает в хорошие руки.

Лили тихо взвизгнула от смеха.

– Какая-то гадость настучала профессорке, – Джеймс растянулся в улыбке. – Давай, Лили, соглашайся. Ночные вылазки в лес – это такой кайф! Классное развлечение!

– Но, Джеймс, учиться анимагии – это ведь трудно и долго.

– Нет, это не так трудно, как ты думаешь. Да и регулярный энерго-информационный обмен с анимагом очень помогает. Вот увидишь, твой олень быстро сделает из тебя чудесную лань!

– Джеймс, ты такой забавный, – Лили с улыбкой покачала головой. – Ты разве забыл? У нас ребенок родился! Я почти все время посвящаю Гарри, когда мне учиться?

– Ну, ладно, тогда давай займемся этим без анимагии, – Джеймс шутливо пожал плечами и осторожно забрал ребенка из рук Лили.

*

Гермиона уже просыпалась, когда услышала, что Гарри её будит.

– Что, Гарри? Уже нужно идти на завтрак? – сонно спросила она.

– Нет, ещё рано, сегодня воскресенье, можно понежиться, лежа в кровати, – ответил Гарри. Он неожиданно для самого себя вспомнил, что тетя Петуния редко разрешала ему вылеживаться в чулане, а впоследствии во второй спальне Дадли. Даже в воскресенье она будила Гарри, чтобы он помогал готовить ей завтрак или вымыл машину дяди Вернона. Потом, когда Гарри поступил в Хогвартс, он по привычке вставал довольно рано даже в выходные дни.

Гермиона удобно устроилась на его плече. Гарри принялся ласково водить пальцем по её плечу. Девушка прикрыла от удовольствия глаза и вскоре ощутила на своих губах теплый поцелуй Гарри.

– Я отправил Добби на кухню, – многозначительно произнес он. – Велел ему помогать другим эльфам готовить завтрак.

– Очень умно придумал, – хихикнула девушка.

– Теперь мне придется напрягать всю свою фантазию. Не могу я при нем! – Гарри выразительно расширил глаза, и Гермиона снова прыснула.

– Я бы посоветовала тебе просто не обращать внимания на Добби, у эльфов есть правило: хороший эльф – это незаметный эльф, – Гермиона снова улыбнулась и, обхватив руками спину Гарри, шепнула: – У тебя руки сильные.

Нет, сегодня удовольствие вместе не получится. Гермиона установила мысленный блок. После уже испытанного наслаждения в голову начали лезть какие-то совершенно неэротические мысли (к чему-то возник, например, дурацкий вопрос, почему этой кочерги возле камина вчера не было?), а девушке не хотелось мешать Гарри. Ну, подумаешь, кочерга! Она постоянно то исчезает, то появляется. Все в этой комнате меняется – профессор Дамблдор говорил, что наложил на неё очень сложные чары. Когда мы закончим школу, нам будет её очень не хватать. Гермиона гладила Гаррину шею – эта незатейливая ласка очень нравилась ему. И шкура медвежья тоже исчезла. А кочерга стоит неудачно, ой, кажется, она сползает и вот-вот упадет! Девушка непроизвольно напряглась. Нет, не падай, не сползай! Иначе грюк об пол – и можно поздравить Гарри с первой неудачей. Может, применить беспалочковую магию? Но это требует очень сильного напряжения и сосредоточения. Да и получается это лучше у Гарри, чем у неё, Гермионы. Ну, не падай, кочерга, подожди ещё совсем немного!..

Неожиданно возле камина появилась легкая дымка, из которой высунулась лапка Добби и, поправив кочергу, исчезла вновь. Гермиона облегченно вздохнула и услышала стоны Гарри.

– Почему ты смеёшься? – спросил он, глядя на девушку из-под полуприкрытых ресниц.

– Я просто улыбаюсь, – ответила Гермиона, – потому что мне хорошо. А ещё я думаю, куда отправить Добби вечером или когда у нас это будет в следующий раз.

– Что-нибудь придумаем, – беспечно ответил Гарри. – Сейчас у меня есть два желания… Есть и спать. Добби!

– Да, сэр! Добби к вашим услугам! – взвизгнул эльф, появившись возле кровати.

Гермиона уткнулась в подушку.

– Принеси нам что-нибудь поесть, – попросил Гарри.

– Сию минуту, сэр! – охотно и даже радостно ответил Добби и исчез. Вскоре он появился с подносом, полным разной вкусной еды.

– Чувствую себя каким-то избалованным господином, – довольно выдохнул Гарри.

– Добби очень балует нас, – согласилась Гермиона. – Но я не забываю про справедливость, – деловито добавила девушка и, взяв с прикроватной тумбочки волшебную палочку, пододвинула к себе портфель. Затем, порывшись в нем, достала галеон и протянула эльфу.

Добби восторженно пропищал что-то про своих добрых хозяев и с поклоном принял монетку.

– Он сейчас подумал о том, что отложил уже достаточно денег для подарков нам на Рождество, – сказал Гарри.

– Это его право. Мое дело, как хозяйки, вовремя платить Добби за то, что он хорошо работает, – ответила Гермиона. – Кстати, я уже закончила свою книгу «Хотят ли эльфы быть рабами». Может, прочитаешь её?

– Да, – ответил Гарри, с аппетитом поглощая яичницу с беконом, – потом…

– Вот, я оставлю рукопись на столе. Когда освободишься от тренировки, можешь почитать. Мне очень интересно твое мнение.

– Тренировки? – Гарри едва не перевернул поднос. – Который сейчас час?! Мне же в 10 надо быть на поле, Рон нас собирает!

– Пять минут одиннадцатого, – ответила Гермиона.

Гарри застонал и стукнул себя по лбу. Он вспомнил, что на последней тренировке неудачно упал с метлы в лужу, а потом, сняв форму, забыл её положить в корзину для грязного белья, откуда хогвартские эльфы-домовики забирали одежду в стирку. Может, попробовать заклинание Эскуро? А каким заклинанием её разгладить?

Гарри быстро встал с кровати и принялся одеваться.

– Добби, принеси мою квиддичную форму!

– Она уже здесь! – довольно ответил эльф и указал на выстиранную и отглаженную форму, висящую на плечиках недалеко от кровати.

– Добби! – изумленно и радостно воскликнул Гарри.

Гермиона улыбнулась.

*

Гарри помчался по коридорам Хогвартса к выходу. По пути к полю для квиддича он забежал за своей метлой и едва поборол искушение прилететь на тренировку в прямом, а не в переносном смысле. Но мысль о том, что Рон все равно будет ругать за опоздание, а команда будет смеяться, если увидит, каким именно образом их ловец спешит на тренировку, заставила Гарри отказаться от этой затеи.

Задыхаясь, Гарри подбежал к гриффиндорской сборной, которая стояла возле трибун и мирно жмурилась под осенним солнышком.

– О, Гарри, вот и ты, – отозвался один из охотников – парень с 6 курса. – А где наш капитан?

– Разве Рона нет? – изумился Гарри.

– Не-а, чего-то опаздывает, – зевнул загонщик.

Гарри облегченно вздохнул и улыбнулся – не иначе как Парвати виновата. Затем повернулся в сторону раздевалки. Может, Рон уже спешит? О нет, Гарри сочувственно рассмеялся: растрепанный и помятый капитан гриффиндорской сборной стремительно влетел на стадион на своей «Молнии».

– Ну, в общем я того, кое-какие дела улаживал, – слезая с метлы, сообщил Рон. – Я же староста.

Команда лениво кивнула и приготовилась к полетам. Гарри тихо прыснул в перчатку – на лице Рона ясно виднелись следы Парвати.

*

Гермиона зашла на трибуны, когда тренировка гриффиндорской сборной шла полным ходом. Ещё издали она заметила сидящую Тонкс, рядом с которой играл маленький Сириус. Молодая волшебница была одета в темно-синюю мантию, гармонирующую с цветом иссиня-черных волос, собранных на затылке в замысловатый узел. На противоположной стороне трибун сидела группа девушек, а ещё дальше – несколько младшекурсников, которые заворожено следили за тем, как летают старожилы факультета.

– Профессор Тонкс, – Гермиона поприветствовала Нимфадору.

– Пока рядом нет посторонних, можно просто Тонкс, – улыбнулась она. – Знаю, что это непедагогично, но я не виновата, что мы сначала стали подругами, а потом уж я подалась в преподаватели!

Гермиона согласно кивнула и ласково заворковала возле Сириуса, которого Тонкс устроила на маленьких раскладных качелях. Малыш радостно заагукал и протянул к Гермионе руки.

– Мы с Барсучком пришли полюбоваться, как Гарри летает. Если честно, то просто класс! – искренне сказала Тонкс. – Рем говорил, что это у него от Джеймса.

Гермиона взяла Сириуса на руки и села рядом с Нимфадорой.

– Да, кстати, видела вчера, как летает слизеринский ловец Дракончик. Очень забавно, особенно когда манерно поправляет волосы и строит девчонкам-болельщицам глазки, а снитч спокойно пролетает мимо! – Тонкс весело рассмеялась.

– Ой, а что это с Роном? – Тонкс на минутку нахмурилась и снова рассмеялась. – Сразу видно, что у него нет девушки! Гарри у тебя вон какой ухоженный!

– Это не только моя заслуга, – скромно ответила Гермиона, усаживая выкручивающегося Сириуса назад на качели, – Добби нам очень помогает.

– Ах, да, я ведь совсем забыла, профессор Дамблдор подарил Добби вам на свадьбу! – кивнула Тонкс.

– Как подарил? – ахнула Гермиона. – Я думала, Добби пришел служить нам по собственному желанию!

– А ты разве не знала? – Тонкс тоже удивилась. – Добби твой хоть и свободный, а психология у него прежняя. После освобождения от Малфоев Добби долго искал себе нового хозяина, который бы платил ему, но все равно был бы хозяином, и нашел его в лице профессора Дамблдора. А когда тебя венчали с Гарри, профессор подарил, вернее, велел ему служить вам. Когда рождается новая семья, очень хорошим подарком считается домашний эльф. Добби с полным восторгом отправился служить тебе и Гарри, и, судя по его прикиду, неплохо устроился!

– Я стараюсь относиться к Добби хорошо, и не как к рабу! – воскликнула Гермиона. – Я много разговаривала с ним, когда работала над книгой.

– Ну и как успехи, закончила свою брошюрку?

– Да, хочешь почитать? – живо ответила Гермиона.

– С удовольствием почитаю, – кивнула Тонкс. – На ночь. Надеюсь, она получилась достаточно интересной?

– Я старалась. А что?

– А то, что у меня учебники и художественная литература, а также вой и хныканье Барсучка заменяют более приятную процедуру.

– Что случилось? – обеспокоено спросила Гермиона. – Ты поссорилась с Ремусом?

–Нет, что ты, с ним невозможно ссориться, Рем на редкость мягкий и дружелюбный. Просто мой Волчик сейчас в нокауте после полнолуния лежит, – Тонкс страдальчески поморщилась, усмехнулась и заговорщицким шепотом добавила, – у нас с ним циклы не совпадают!

– Это проблема для тебя? – сочувственно спросила Гермиона.

– Не самая страшная, – пожала плечами Тонкс. – Гораздо больше меня беспокоит то, что Ремус комплексует из-за своей бедности и ликантропии. Он боится потерять меня, но даже пальцем не пошевелит, если я надумаю уходить от него. Считает, что я достойна лучшего мужа.

– Но… – растерянно протянула Гермиона.

– Лучшего! – хмыкнула Тонкс. – Где же я возьму такого, как Рем, только без этой жуткой болезни? Знаешь, Герми, ведь он – такая душка, такой ласковый, добрый. Но эти превращения… Он мучается, и самое страшное, что от этого нет никакого лекарства. Да ещё и со Снейпом у Рема такие отношения… – Тонкс покачала головой. – Нет, он, конечно, по-любому сварит зелье, речь идет о безопасности людей, но… Мало я доставала этого специалиста по травам и зельям, когда училась в школе!

– Снейп плохо относится к Ремусу? – уточнила Гермиона.

– Это мягко сказано. Одно его подкалывает, а Рем… – Тонкс сделала невинное лицо, невероятно похожее на лицо Люпина, и подчеркнуто жалобно поморгала, а затем махнула рукой.

– Если так, я попробую сварить зелье для Ремуса, и пусть он даст отпор Снейпу! – горячо воскликнула Гермиона.

– Спасибо, Герми, – Тонкс искренне пожала ей руку. – Тогда тебе придется варить слишком много зелий для нашей семьи. А Снейп.. Это ничего не изменит. Он сейчас самый крутой в Ордене… Дамблдор его очень ценит. Так что Рем в любом случае будет уходить от конфликтов и дальше.

Молодая женщина немного помолчала, затем усмехнулась и снова махнула рукой.

– В конце концов, у каждой семьи свои проблемы. У меня муж – оборотень, а у тебя – красавец!

Гермиона удивленно поморгала.

– Вон фан-клуб твоего Гарри, – Тонкс указала рукой на группу девчонок, восторженно визжащих и наблюдающих за полетом гриффиндорского ловца. – Небось, надоело вытряхивать из карманов их дурацкие записки с признанием в вечной любви, просьбой о встрече или требованием жениться?

– Что?! – пораженно воскликнула Гермиона.

– Ой, а ты разве не знала? – Тонкс похлопала себя по губам. – Ой, ну и дура я, прости, Герми. Гарри их, наверное, выбрасывает, чтобы ты не видела. Ой, ну что за язык у меня! Извини, я не знала, что ты не знаешь…

– Нет, но я, конечно, видела, что они стреляют глазами и все такое, но я старалась не обращать на это внимания. Вернее, не обращала, – Гермиона кисло посмотрела на толпу девушек.

– Мне показалось, что Гарри только тебя любит, – поспешила добавить Тонкс. – Вы так славно вдвоем смотритесь! Кстати, а Рон в курсе про вас? – Гермиона почувствовала, что Тонкс уводит разговор в другое русло.

– Нет, он думает, что мы просто встречаемся, – девушка поддержала это начинание.

– Значит, кроме меня, Рема, Снейпа и профессора Дамблдора никто в школе не знает, что вы – муж и жена?

– Кажется, да. Профессор Дамблдор просил нас, чтобы мы об этом никому не говорили.

– И правильно. А то мало ли какую реакцию даст на это школьный народ! Тонкс весело что-то говорила, изо всех сил стараясь ободрить Гермиону и отвлечь от неприятных мыслей. Девушка охотно кивала, но в ушах какой-то неприятный голос, подозрительно похожий на басок Рона, язвительно усмехался: «Пока ты допишешь свою книжку, какая-нибудь шестикурсница уведет твоего Гарри». Хорошо, что Тонкс не владеет блокологией. Гермиона снова взяла на руки Сириуса и, тетешкая его, делала вид, что внимательно слушает Нимфадору. Тренировка тем временем закончилась, команда слезла с метел и попала в окружение подбежавших девушек. Тонкс изо всех сил пыталась вспомнить забавные истории, успевшие приключиться с ней на уроках. Гермиона старательно весело кивала, сверля взглядом радостно щебечущих девчонок. Вскоре они разошлись. Гермиона присмотрелась к уходящим в сторону раздевалки квиддичистам – Гарри среди них не было.

– Добрый день, профессор Тонкс, – услышали Гермиона и Нимфадора.

– Привет, Гарри! – радостно воскликнула молодая женщина.

Гермиона обернулась – Гарри, немного растрепанный после тренировки, стоял, держа метлу на плече.

– А мы с Гермионой наблюдали, как ты летал! А потом ты куда-то исчез и мы испугались, что тебя съела та стайка девушек.

– Нет, Рон привлек их внимание анекдотом, а я увидел вас… Можно покатать Сириуса? – ответил Гарри.

– О, конечно можно! – охотно согласилась Тонкс. – Барсучок очень любит такой аттракцион!

Гарри взял на руки Сириуса, протянутого ему Гермионой.

– Будь осторожен, не урони его! – с легким беспокойством произнесла девушка.

Гарри кивнул.

– Ничего страшного! Если что, Гарри его поймает, правда? – подмигнула ему Тонкс.

Гарри рассмеялся, Гермиона удивленно прыснула. Тонкс поправила на Сириусе шапочку и одобрительно кивнула. Гарри, крепко прижав к себе ребенка, аккуратно улетел.

– Готовый квиддичист растет, – сказала им вслед Тонкс. – А бедный наш юный крестный папа попал! Барсучок теперь его долго не отпустит.

– А ты правда не боишься давать его катать на метле? – спросила Гермиона.

– Ну смотря кому. Гарри я доверяю, да и пусть потренируется для своих будущих детей. Ой, а правда, эта чокнутая предсказательница Трелони нагадала бедному парню аж целых 12 штук?

– Правда, – хихикнула Гермиона. – А предварительно она на каждом уроке рассказывала, как быстро Гарри умрет!

– Ну, Сивилла в своем репертуаре! – кивнула Тонкс, комично сведя брови, – мне она в свое время нагадала мужа-миллионера, так что все в порядке! А на счет записок – выбрось из головы, – неожиданно добавила она. – Эти глупые поклонницы быстро исчезнут, если какой-нибудь «Ежедневный пророк» напечатает про Гарри очередную гадость.

Гермиона кивнула.

– Ладно, пойдем ко мне, у меня есть очень вкусный волшебный чай и пирожные из черники, – Тонкс встала со скамейки и взмахом волшебной палочки убрала качели Сириуса.

– А Гарри?

– Как надоест нянчиться с Барсучком, пусть тоже приходит.

Тонкс и Гермиона спустились на поле и пошли к выходу со стадиона.

– Ух ты, Поттер, какой у тебя огромный снитч! Кидай его сюда! – услышали они голос Драко. – Пусть он летит на своих ушах!

– 5 очков со Слизерина за некорректное замечание в адрес моего сына, Малфой! – строгим голосом произнесла Нимфадора, явно подражая профессору Макгонагал.

Драко резко обернулся и смерил злобным взглядом Тонкс.

– Может, снять с него ещё 5 очков за непочтительный взгляд, направленный на преподавателя Хогвартса? – тихо осведомилась Нимфадора у Гермионы.

– Хорошая идея! – улыбнулась девушка.

– Ладно, я сегодня добрая, – ответила Тонкс.

После чая с пирожными Гермиону и Тонкс лениво переговаривались, когда Тонкс неожиданно спохватилась:

– Ой, Гарри там, наверное, уморился катать моего Барсука.

– Не случилось ли чего? – спросила Гермиона.

В дверь постучали и вошел Гарри. На его руках мирно спал маленький Сириус.

– 1: 0 в твою пользу, Гарри, ты его все-таки уморил! – воскликнула Тонкс.

– Ну, мы с Роном заодно решили его поучить забивать голы, – ответил Гарри. – Но на самом деле Барсучок – это просто сгусток энергии! – устало выдохнул он. – Не хотел слезать с моих рук и метлы.

– В следующий раз будешь знать, как брать его на такое развлечение! Особенно когда он подрастет!

*

Вечером, засыпая в комнате за сэром Кэдоганом, Гарри подумал, что последние несколько дней прошли так спокойно и хорошо, что пребывание в Хогвартсе стало по-особенному приятным. Он крепче прижался к лежащей рядом Гермионе, и прежде чем окончательно заснуть, вспомнил, что в этот день ему удалось увильнуть от прочтения книги «Хотят ли эльфы быть рабами».