Придется признать, что он не таков, каким кажется на первый взгляд. Мы все в курсе, о чем идет речь, поскольку об этом уже была исписана куча страниц в других знаменитых историях о его жизни. Но большинство из нас никогда не уделяет должного внимания его рукам. Шрам, сверкающий поперек его лба может рассказать нам о том, кто он, но настоящая история о том, что он совершил в своей жизни, – в его руках.

Когда мы впервые встретились в поезде, у него были обычные руки обыкновенного мальчишки. Ногти грязные и такие обкусанные, что на это было больно смотреть, а пальцы все в царапинах от совиных когтей. Кроме того, кожа покраснела, как будто он долго держал руки под струей горячей воды. Тогда Рон махал палочкой над глупой ручной крысой, а Гарри сидел и нервно теребил липкими от конфет пальцами прореху в штанах.

Если бы кто-нибудь остановил меня в тот день в тамбуре и рассказал, какое необыкновенное значение эти руки будут иметь в моей жизни и жизни многих других людей, я бы подумала, что этот человек спятил. И я бы предложила, чтобы они заставили его прекратить грызть ногти.

Когда я впервые заметила, что его руки, возможно, нечто большее? Когда он занес ладонь над старой школьной метлой, крикнул «Вверх!», и она сразу же оказалась в его кулаке? Несмотря на свой ум, я не была способна даже на это. Или это произошло несколько минут спустя, когда его пальцы проворно поймали «Вспомнивсель» Невилла и принесли его? Именно тогда руки обыкновенного мальчика превратились в руки Ловца.

Потом произошло много событий, которые я не видела собственными глазами, а только слышала о них. Его последняя схватка с профессором Квирреллом или с василиском и Томом Риддлом в Тайной комнате. Своими руками он оборонялся от Квиррелла (или, если я все правильно понимаю, он удерживал его достаточно долго, до появления профессора Дамблдора), и эти же руки держали меч, убивший василиска. Многие, наверное, задавались вопросом, как ему удается избегать смерти снова и снова? В конце концов, он был всего лишь мальчишкой, и как долго прозвище «Мальчик, который выжил» будет все еще применимо к нему? Остальные же были просто благодарны за то, что он оставался жив.

Со временем его руки изменились и вскоре уже не были руками ребенка. Его ногти были не всегда обгрызены (кроме как во время экзамена) и даже вечный слой грязи, кажется, обязательный у мальчишек, исчез. Вместо него на ногтях появился тонкий налет глянца. Его руки изменились, как и он сам, став более сильными и более уверенными. С их помощью он смог пройти драконов и вытащить пленников со дна озера.

Но вскоре он узнал, что некоторые вещи были абсолютно неподвластны его рукам. Он смог принести тело Седрика, но он не смог спасти его жизнь. Он не смог спасти Сириуса. Но я хорошо помню, как его руки спасали множество раз меня. Инстинктивно он тянул меня от опасности, и когда мы убегали то от одной, то от другой неприятности, его пальцы хватали меня, чтобы убедиться, что я не отстала. Его руки оберегали меня. Он никогда не позволял мне упасть.

И эти руки... этими же руками он впервые дотронулся до меня там. Момент был неожиданным для нас обоих, и ему не было никакого логического объяснения. Это был внезапный переход от «просто друзей» к чему-то большему - к возлюбленным. Я задыхалась, желала, просила «еще!»… Своими руками он довел меня до предела, и в те моменты я хотела упасть. Не имело значения, где мы находились - позади Квиддичного поля или поздно вечером под одеялом в комнате отдыха - после того, как я поняла, на что он способен, этого никогда не было достаточно.

Но у его рук была другая цель помимо удовлетворения моего желания. "Ты думаешь, я смогу убить кого-нибудь? " – спросил он меня много лет назад, после того, как мы только начали встречаться. Он посмотрел на свои руки. Руки, которые я любила. И у меня не было для него простых ответов.

"Если тебе придется, я думаю, что ты сможешь сделать все, " – сказала я, беря его за руки. Теперь он мог творить волшебство, не нуждаясь в палочке. Тогда это были только простые вещи: поднять руку и заставить палочку подлететь к нему. Это, казалось, не удивляло никого… даже меня. Было так много волшебства, сдерживаемого в нем, кипящего внутри и изо всех сил пытающегося вырваться на свободу.

Тогда, разглядывая его руки, я знала, что однажды он должен будет убить ими Вольдеморта, и не имело значения, будет ли в них палочка или нет. Но он был тем, кто использовал бы палочку. Крошечная частичка меня страдала вместе с ним от этой мысли. Мы все очень хотели, чтобы Вольдеморт исчез, но я не хотела, чтобы Гарри был тем, кому придется сделать это.

Когда время пришло, он отлично справился со своей задачей. Я не помню, как оказалась там, прячась позади поваленной статуи... «Оставайся на месте, Гермиона. Не двигайся!». Я наблюдала, как он удерживал Вольдеморта своими руками, и в них появились такие мощь и волшебство, о которых я даже и не подозревала.

«Любовь не будет спасать тебя вечно, Поттер», – произнес холодный голос, эхом разносясь по темному коридору Хогвартса. Наш последний анклав был разрушен, и никакого пути назад не было. Рон отдалился от нас, и мне бы хотелось, чтобы он оказался здесь и наблюдал за происходящим вместо меня.

«Уверен, что будет, Риддл», – сказал Гарри, осаживая врага и называя его фамилией отца-маггла. Его уверенность испугала меня, и я хотела попросить его присоединиться ко мне. Мы бы подождали помощи. Она должна была скоро прибыть. Но глубоко внутри я знала, что Гарри должен был сделать это. Живой или мертвый, он должен был сделать это сейчас, и я должна была верить в него. Он быстро взглянул в мою сторону перед тем, как сконцентрировался на Вольдеморте. «Любовь – это единственная вещь, которая есть у меня, а у тебя - нет. Поэтому я сильнее, чем ты когда-нибудь мог бы стать».

После этого все вокруг меня заискрилось, и необычайно яркий свет стал исходить от Гарри, когда он протянул руку к палочке Вольдеморта. Она упала на землю и затерялась в облаке густого едкого дыма.

Я надеялась, что только я заметила, что рука Гарри слегка дрожала.

«А теперь представь, на что я способен с моей палочкой», - крикнул Гарри. Я почувствовала, что гнев выходит из него, заменяя все колебания, которые, возможно, у него были.

Вольдеморт упал, цепляясь за холодный каменный пол. Гарри подошел ближе и вытянул палочку из кармана, нацелив ее на Вольдеморта, когда тот встал. Вольдеморт не собирался совершать одну и ту же ошибку дважды, и на сей раз он сжимал свою палочку в руках.

Я заставила себя держать глаза открытыми, боясь, что, возможно, я – единственный свидетель, который останется, когда все закончится. Кто-то должен был запомнить тот день. Проклятия летели, блокировались и возвращались, смешиваясь с криками боли и гнева. Вольдеморт пригрозил убить меня, если он не сможет убить Гарри, и этого оказалось достаточно. Тогда от Гарри стал исходить такой гнев, который прежде я никогда не испытывала в моей жизни. Темнота... она почти ощущалась. Она была темнее той, которую Темный Лорд мог себе представить.

Время остановилось в том коридоре, пока все не было закончено. Искры прекратились, и дым, заполняющий воздух, стал оседать. Гарри был все еще жив. Вольдеморт - нет. Любовь - наша любовь друг к другу – спасла нас в финале.

Гарри нашел меня, дрожащую, в том месте, где он приказал мне оставаться, и протянул руку. Я взяла ее, и он мягко привлек меня к себе. Мы обнялись, слезы, наконец, прорвались через адреналин, циркулирующий в наших венах.

«Все кончено», - сказал он, поддерживая меня, а его пальцы аккуратно вытирали слезы с моего лица.

«Нет, я думаю, что все только начинается», - сказала я и сквозь слезы улыбнулась. Я даже не могла представить, на что он способен в будущем, если уже сейчас смог сотворить такое.

После этих событий он был всегда уверен в себе и своих способностях. Его руки больше никогда не дрожали.

Никогда…. до сих пор.

Я смотрю, как он впервые берет на руки нашу малышку и слегка сдвигает одеяло, чтобы лучше разглядеть ее. Его руки дрожат, несмотря на его легкомысленную, несколько самоуверенную улыбку. Только я замечаю, что эти руки дрожат, когда он поглаживает ее щеку, а его пальцы мягко пробегают по тонким чертам ее лица.

Он разглядывает ее крошечную ручку, на его лице появляется изумление, а затем он целует каждый розовый пальчик. Девочка хватает и сжимает его палец. Я не могу не заметить, где соприкасаются их руки, и я не могу сдержать слез.

«Они идеальны», - говорит он, потерянный в своем собственном мире со своей дочерью.

«Да, идеальны. Самые идеальные».